Владислав Романов - Смерть во спасение

«Но как она посмела? Кто уговорился на её ядовитые речи, кто отважился из его таинников или гридских поднять руку на младшую жену князя? Кто нашёл и послал их?»

Вопросы, точно рой злых ос, жалили его в самое сердце, князь никак не мог успокоиться, совладать с душевной горячкой, чтобы хладной рукой повести своих дружинников дальше.

— Болезность крутит, ваша светлость? — спросил Памфил.

— Отходит, — помолчав, ответил князь. — Разворачиваемся, идём на врага.

Гундарь, примчавшись в Новгород, собрал вече, рассказал о нашествии литовцев, просьбе князя прийти к нему на подмогу. Все тут же согласились. Сбор назначили через два часа. Ещё не успел разойтись народ, к воеводе подошёл Александр.

— Я с вами выступлю!

— Отец не велел, княжич, боится он, как бы и с тобой беды не приключилось, не на прогулку отправляемся...

— Воевода, я в Новгороде пока княжу, а значит, и указываю всем я! — посуровев и ликом став похожим на отца, отрезал Александр. — Иду собираться, без меня не выступать.

Никто из новгородских тысяцких и сотников и словом не обмолвился, увидев юного князя, словно все знали, что он-то их и поведёт. К нынешним четырнадцати годам его светлые курчавые волосы стали неожиданно темнеть. Не сделавшись совсем чёрными, они приобрели отцовскую жёсткость, как и его лицо. Лишь глаза оставались светлыми и чистыми, как роднички.

На следующий день новгородские знамёна засияли на торопецком лугу, и местные жители сообщили, что литвины столкнулись с Ярославом в десяти вёрстах от города, но, то ли не ожидав столь быстрого прибытия переяславского войска, то ли русский князь прямо с ходу, не дав ворогам опомниться, обрушился на них с дикой яростью, но иноземцы через два часа после жестокой сечи дрогнули и потекли обратно. Всеволодович кинулся их преследовать. Битва случилась этим утром, на той стороне реки кровь ещё не успела высохнуть на травах.

Александр огорчился. Надо было видеть, сколь потемнело его лицо, и все углядели эту отцовскую манеру сердиться. Тогда из толпы торопецких жителей, окруживших дружину соседей, выступил невысокий паренёк. Он стащил овчинный треух с головы, тряхнул шапкой смоляных кудрей и, поклонившись, нахально взглянул чёрными глазами на своего важного одногодка, закованного в доспехи и с островерхим шлемом.

— Я этим утром в лес за мёдом ходил, ваша милость, залез высоко на ель, хотел уже спускаться, когда узрел большой отряд крестоносцев на лесной дороге, они на север подались...

— А сеча шла? — спросил Александр.

— Сеча вовсю шумела. Рыцари, видно, поняли, что литвины дрогнут, — усмехнулся мальчишка, — хоть переяславцев и меньше было, но они, яко львы, с грозным рёвом вонзились в хоругви литов, и всё скоро решилось...

— Как тебя зовут?

— Ратмир, ваша милость.

— Поедем, покажешь дорогу, — мгновенно принял решение княжич.

— Разве отца не станем догонять? — осторожно высказался Гундарь.

— Князь и без нас управится, — суровым тоном проговорил Александр. — А крестоносцы, уйдя без потерь да незамеченными, могут немало бед натворить. Вперёд!

К удивлению воеводы, никто из новгородских начальников не возроптал, несмотря на то, что поначалу все рвались идти на помощь Ярославу, а тут словно и забыли о нём.

Ратмир довёл дружину до узкой лесной дороги. Начинался октябрь, шумно опадала последняя листва, но дожди ещё не начинались, и в свете слабого солнечного луча, неведомо как заблудившего в хвойную чащобу, серебрилась тонкая сетка паучьего рукоделия.

— Спасибо тебе, Ратмир, — остановился Александр. — Дальше мы без тебя. Воевода, вышли-ка вперёд сторожей, — обратился он к Гундарю, — а то как бы в засаду не попасть.

— А можно я с вами? — глаза у Ратмира заблестели.

— Чем воевать будешь, бортник? — засмеялся один из дружинников. — Разве что орясину в лесу сыщешь...

Дружина загоготала. Парнишка опустил голову, и княжичу стало его жалко.

— Ладно, поехали, только держись позади, в бой не ввязывайся!

Войско двинулось. Скакали рысью попарно, настораживаясь каждый раз перед резким поворотом дороги. Вскоре хвойный лес кончился, начался березняк. Справа мелькнула синяя лента речушки. На середине пути заметили двух своих сторожей, скачущих навстречу.

— Они разграбили два купеческих обоза, за березняком широкий тракт, там, видимо, их и встретили, теперь добычу на берегу делят. Купцов умертвили, а тела в овраг побросали. Наши купцы-то были, в Новгород возвращались... — сообщил один из них.