Валерий Поволяев - Северный крест. Миллер

Госпиталь, в который попал Митька, находился в Железнодорожном районе города, в зачуханном немытом здании, с потолка которого свисала длинная чёрная бахрома — прочные нити сажи, будто здесь, в помещениях этих, некие злодеи сожгли горы бумаги и тряпья.

Митька закашлялся, притиснул ладонь ко рту. К нему подскочила сестричка:

— Вам плохо?

От окающей северной речи, участливого взгляда у Митьки на сердце потеплело. Платонов улыбнулся неожиданно робко, как-то потерянно, потом одолел в себе робость и проговорил:

— Если бы ты меня обняла да поцеловала — было бы много лучше. Я бы тогда вообще не стал лежать в госпитале.

Сестричка посмотрела на него диковато — она была из строгой семьи и такие вольности в общении не одобряла, — взгляд её опалил Платонова, и он смутился, щёки у него заполыхали. Никто ещё из особ противоположного пола не смотрел на него так пристально, буквально пробивая глазами насквозь. Митька, словно немец, сдающийся в плен, поднял сразу обе руки.

Экипаж миноноски, списанный на берег, был причислен к одному из северных полков. Боевые действия полк вёл, как говорится, ни шатко ни валко. В ротах вовсю шуровали красные агитаторы, уговаривали солдат переходить на другую сторону фронта.

Морские экипажи, приписанные к полку, были связаны с Архангельском, с тамошними учебными экипажами, и вели свою игру — моряки оказались разагитированными, разложение в их рядах коснулось всех, пробрало до самых косточек.

Несколько раз Митька принимал участие в сходках моряков, однажды даже голосовал за прекращение войны на Северном фронте, агитаторы к нему присмотрелись и рекомендовали в солдатский комитет. От гордости Митька цвёл и млел — он нравился себе. Только вот незадача: покалечился на гнилом льду... И как его туда занесло? Произошло это в горячке, а в горячке, как известно, всякое бывает.

Рядом с койкой, на которую положили Митьку, стояла койка ещё одного матроса, также переброшенного с корабельного борта на берег, — Расторгуева.

Когда сестричка ушла, Расторгуев молодецким движением подправил несуществующие усы, подмигнул Митьке:

— А ничего кралю ты решил захомутать.

Митька покраснел — не ожидал он, что за ним водится такая напасть и он способен краснеть, как мальчишка, — отвёл глаза в сторону. Когда девушка в накрахмаленном белом халате появилась в палате снова, он взял себя в руки, собрался с силами и поинтересовался дрогнувшим голосом:

— Сестричка, как тебя зовут?

Та проколола Митьку строгим взглядом и произнесла негромко:

— Аня.

— Аннушка, значит. — В Митькином голосе появились нежные нотки, он снова покраснел, заронил голову на подушку и закрыл глаза.

— Давай, давай, давай, — оживлённо потёр руки Расторгуев, когда Аня ушла, — такие девушки очень любят быть снисходительными к раненым. Это у них в крови сидит. В прошлом году я лежал в лазарете в Соломбале — знаешь, какой роман закрутил с сестричкой — у-у-у! До сих пор вспоминаю как сладкий сон.

— А где же она сейчас находится, эта твоя зазноба? — спросил Митька.

— Убили, — бездумным тоном сообщил матрос и засмеялся легко. — Послали на фронт под Средь-Мехреньгу, и там её убили. — Матрос снова засмеялся.

Митька Платонов понял, что матрос врёт, что не было у него никакой сестрички и он выдаёт за явь обычную приятную сказочку. Митька с равнодушным видом отвернулся, смежил глаза. Хотелось спать.

Очнулся он от громкого разговора. На постели матроса сидели двое тепло одетых моряков — в ватных бушлатах и чёрных мерлушковых шапках. Третий моряк, мордастый, в лёгкой бескозырке, нахлобученной на голову, несмотря на мороз, пристроился на Митькиной постели, в ногах.

— Ты, Расторгуев, поторопись, — сытым рокочущим баском выговаривал он Митькиному соседу, — не залёживайся тут, иначе все самые вкусные шаньги разберут на празднике жизни, понял?

— Не от меня это зависит, — оправдывающимся тоном произнёс матрос, — как эскулапы мне повелят, так я и буду действовать.

— Комитет наш решил: как только на фронте окажется Архангельский полк, мы вместе с Третьим Северным полком откроем фронт. Ждать больше нечего.

Услышав про Третий Северный полк, Митька едва не вздрогнул — это был полк, к которому временно приписали экипаж миноноски.

— А когда архангельцев отправят на фронт, не знаешь? — спросил Расторгуев.

— По нашим данным — сегодня ночью. Двинское направление выдохлось, там для беляков складывается очень тяжёлая обстановка — нужны свежие силы. В Архангельском полку работает очень толковая группа большевиков. В Третьем Северном эта группа слабее. Неплохо бы её усилить.