Валерий Лаврусь - Очень странная история

— Господи, — я поднялся из-за стола, ну кому нужно моё пальто? — Профессор, ради Бога, извините… ради Бога! Сейчас вернусь, не уходите, только не уходите! Не уходите…

— Си, синьор. Си…

Когда я спустился на первый этаж в гардеробную, инцидент уже был исчерпан. Гардеробщик, сняв фирменную фуражку, вытирал вспотевшую лысину и что-то невнятно бормотал под нос.

— Так что случилось-то? — я подал номерок.

— А… зальют, понимаешь, зенки, простите, глаза… Людей с панталыку сбивают. — Он посмотрел на бирку. — Сразу же сказал: чужое пальто… у него, правда, похожее… Извините, что побеспокоили, Христа ради…

— Да ладно… — махнул я.

Стоит ли говорить, что когда я вернулся, испанского профессора уже не было? В пепельнице тлела недокуренная сигарета, да в бокале оставалась недопитая «Мирафлора».

Я рухнул на стул, залпом допил коньяк и наконец-то рассеянно принялся за пирожное.

— И что тут наговорили два этих старых осла?! — Через весь зал ко мне направлялся пожилой дядька. Был он похож на Никиту Сергеевича Хрущёва, так же лыс, курнос и кругл, в светлом не по сезону костюме, в одной руке он держал затасканный мятый портфель под крокодиловую кожу, в другой — какой-то дурацкий зонт-трость немыслимой расцветки. Косоворотки ему не хватало, хотя был какого-то неопределённого цвета галстук (который, похоже, никто и никогда не развязывал). В этот образ хорошо бы ещё вписались летние сандалии, но, увы, на ногах незнакомца были старые стоптанные, правда начищенные, коричневые ботинки. Он по пути зацепил зонтом официанта и приказал:

— Любезный, вон за тот столик, — он ткнул портфелем в мою сторону, — сто… нет! сто пятьдесят граммов хреновухи и груздочков… с маслицем… сметанкой, с лучком там… и хлебушка чёрного…

Подойдя к столу, новый персонаж сунул цветастый зонт в угол и с размаху упал на свободный стул. Потом он, брезгливо отодвинув пепельницу и бокал и водрузил на их место мятый портфель.

— Так что эти два осла вам наговорили? — весело подмигнув, он раскрыл портфель.

— Извините, вы о ком? И кто вы?!

— Как кто?! — старичок-бодрячок даже расстроился и перестал шуршать в портфеле. — Я амиго этих двух олухов царя небесного: франкомана Жана и этого недоделанного испанца Мигеля. Кстати, он всё врёт, никакой он не Мигель, самый что ни на есть Михаил, Мишка! Правда, у него жена ребенком была вывезена в тридцать седьмом из Испании, ну согласитесь: то жена… А у Жана — правда такое имя, хотя родом он откуда-то из-под Рязани. А я…

— Профессор? — попытался угадать я.

— Да… Профессор. Луконин Олег Харитонович. Профессор и, — он поднял указательный палец, — доктор исторических наук. Между прочим, был знаком со Львом Николаевичем в бытность, когда тот уже читал лекции в Ленинградском, а потом Санкт-Петербургском университете.

— Со Львом Николаевичем Гумилевым?..

— Ну не с Толстым же… — Он наконец достал из портфеля очки, водрузил на нос, застегнул портфель, бросил на соседний стул и взял книгу Черновой, внимательно рассматривая страницу с миниатюрой Ронсевальской битвы. — Интересная книжица… интересная… Здесь приобрели?

Я кивнул в сторону, где, по моему мнению, должен был находиться магазин «Старая книга».

— Интересная… — Он полистал и вернул «Миниатюры» на стол. — Так что вам наговорили два этих старых осла?

— Послушайте, — возмутился я, — почему вы их обзываете?

— Почему?! Да хотя бы потому, что я знаком с ними уже лет сорок и столько же с ними дружу.

— Ну, разве что… Мы с ними обсуждали Ронсевальскую битву и «Песнь о Роланде»… с… м-м-м… разных исторических позиций.

— Ах, с исторических… Ну-ну… Представляю, что они вам тут несли. Один вовсю нахваливал французов, а второй перетягивал одеяло на испанцев. Они хоть не передрались?

— Они были по очереди.

— Эт вам повезло… И ещё вам повезло, что не было нашего четвертого, Петеньки, Питера, чёртова англомана, тот бы вам ещё одну теорию задвинул…

— А что, есть ещё и английская версия? — упавшим голосом осведомился я.

— А как же, до-ро-гой вы мой то-ва-рисч! Во-первых, сама «Песнь…» изначально существовала как Оксфордская рукопись, написанная что-то около конца XII века на англо-нормандском диалекте старофранцузского языка.

— На каком диалекте какого языка?..

— Англо-нормандский диалект старофранцузского… А вы что же — ничего о нормандском завоевании Англии-то не зна-а-аете?! — седые брови Олега Харитоновича поднялись до середины лба.