Любовь Овсянникова - Эхо вечности Книга 2. Багдад–Славгород

Внезапно она проснулась, услышав шаги и тихие мужские голоса. Прислушалась — говорили по-русски, причем шли в сторону вишни, к ним. Родная речь надеждой тронула сердце притаившейся под ветвями женщины, но лететь ей навстречу, как сделала бы еще несколькими часами раньше, она остереглась. Хоть и забирать у нее уже было нечего, но предела злодеяниям, как оказалось, нет...

— Никого нет, товарищ старший пограничного наряда, — бубнил глуховатый голос. — Померещилось вам. Извиняюсь....

— Где-то здесь... — настаивал более звонкий голос. — Я тебе говорю, Фома ты неверующий, что отчетливо слышал кряхтение и тяжелые шаги. А еще плеск води... Меня, брат, не обманешь.

— Проверим, конечно, — согласился глуховатый голос. — Хотя в данный промозглый холод, как говорится, хозяин собаку из дома не выгонит... А вы меня безжалостно сюда потащили.

— Отставить разговорчики! — прикрикнул тот, кто был старшим пограничного наряда. — Контрабандисты балуют у нас, брат, — вот что. А это ведь фактическая контрреволюция. Понимаешь? Никак я их не поймаю... А надо бы поймать!

— А я везучий и сейчас у нас все получится, — вроде в насмешку сказал «Фома неверующий». — Не отчаивайтесь, товарищ Поленов.

Это пограничники, — вдруг поняла Александра Сергеевна. Наши!

— Эй, мы здесь... — робко позвала она. — Мы под деревом. Помогите!

Через несколько минут их вели на пограничную заставу, и всю дорогу Александра Сергеевна просила, чтобы им оказали медицинскую помощь и дали поспать.

— А я пить хочу, — несмело сказал Борис. — У меня во рту пересохло. Дайте попить!

— Мы, граждане нарушители границы, обо всем доложим начальнику погранзаставы, — отвечал тот, кто носил фамилию Поленов. — Ему и изложите свои просьбы. Скоро придем, потерпите немножко.

На пограничной заставе с Александрой Сергеевной и ее детьми побеседовали ответственные лица, и быстро выяснили, что они являются бывшими гражданами России, вернувшимися теперь из румынского Кишинева и просящими принять их назад, в СССР.

После допроса задержанных осмотрела медицинская комиссия, не только оказавшая им необходимую помощь, но и составившая документ о состоянии их здоровья на момент задержания. В справке прямо указывалось, что нашли их избитыми, что на их телах имелись следы многих травм, таких как кровоточащие раны, свежие кровоподтеки, ушибы, сотрясения мозга.

После этого несчастных беглецов накормили, напоили и отвели в камеры, где предоставили возможность выспаться на чистых постелях.

Утром следующего дня их отпустили под подписку о невыезде и надлежащем поведении. Это была мера пресечения, применяемая к нарушителям закона на стадии следствия и судебного разбирательства. Суть ее заключалась в письменном обязательстве нарушителя не покидать свое место жительства без разрешения соответствующих органов и в назначенный срок являться по вызовам дознавателя, следователя, прокурора и в суд.

— Куда же нам идти? — растерялась Александра Сергеевна, совсем не радуясь предоставляемой свободе. — Мы тут никого не знаем, и денег у нас нет…

— Вот по этому адресу вам предоставят угол и питание, — офицер в пограничной форме протянул ей клочок бумаги. — Живите у этих людей пока что, остальное пусть вас не волнует.

А через несколько дней, согласовав необходимые вопросы с местными властями и подготовив для этого необходимые документы, пограничники передали просьбу перебежчиков о предоставлении советского гражданства, изложенную в письменном виде, в суд. В материалах дела повторялись их показания о месте рождения, о родственниках, о деятельности до отбытия за границу, о том, где они жили в Кишиневе и куда стремились попасть, бежав из него, указывались прочие данные. Все это требовало подтверждения.

До суда они жили свободно, однако под попечением пограничной заставы. Их никто ни в чем не обвинял, относились к ним хорошо, с доверием, с желанием помочь.

— Конечно, все рассказанное нами о себе должно проверяться, — говорила Александра Сергеевна детям, — причем не только в наших родных краях, но и в Кишиневе. Так что надо набраться терпения и ждать результатов.

Дети это понимали и настроились на долгое ожидание. Но все оказалось проще и быстрее. Воистину, на заре советской власти волокиты нигде не было. Суд по предоставлению им гражданства состоялся уже через две недели.

— Гражданка просительница, — уже в конце обсуждения основного вопроса спросил у нее кто-то из членов суда, в которых она путалась, не понимая, кто за нее, а кто против. — Вот вы называете себя Диляковой. В отношении вас Кишинев подтвердил эти данные, тем не менее у нас есть сведения из дореволюционной России, что фамилия вашего мужа была другой.