Игорь Ефимов - Бунт континента

Мерси Отис Уоррен. «История революции»

30 сентября, 1777

«Мой лучший друг! Давно у меня не было возможнсти написать тебе, и, боюсь, ты сильно тревожилась обо мне. Утром 19-го, когда еще все спали, пришло письмо от мистера Гамильтона, одного из адъютантов генерала Вашингтона, извещавшее, что неприятель захватил брод через реку Скулкил и лодки, так что он может достичь Филадельфии через несколько часов. Бумаги Конгресса, Военного комитета, Финансового отдела были накануне отправлены в Бристоль. Председатель Конгресса и остальные депутаты, включая меня, отправились туда же. Мы ночевали в Трентоне, потом до-стигли Истона, оттуда направились в Вифлеем и далее — в Рединг, в Ланка--с-тер, в Йорктаун на берегу Саскуэханны, откуда я и посылаю это письмо. Кон-гресс будет заседать здесь в ближайшие месяцы».

Из письма Джона Адамса жене.

ОКТЯБРЬ, 1777. МОНТИСЕЛЛО

Джефферсону казалось, что со дня смерти их новорожденного сына Марта погрузилась в какое-то вязкое облако, которое следовало за ней повсюду, как наброшенный саван. Мальчик прожил всего две недели, его даже не успели окрестить, он умер безымянным. Роды опять были тяжелыми, Джефферсон проводил долгие часы у постели выздоравливающей жены. Она иногда бредила по ночам, часто повторяла фразу «грехи отцов падут на детей». Неужели она считала свои несчастья расплатой за грехи отца, любвеобильного мистера Вэйлса? Нужно будет при случае напомнить ей, что библейский праотец Иаков имел потомство от служанок своих жен, Лии и Рахили, и никаких кар за этим не последовало ни ему, ни его детям.

Бетти Хемингс иногда подменяла Джефферсона у постели больной, приносила какие-то снадобья из трав. Вот над кем время было не властно, так это над Бетти. В свои сорок с лишним лет она недавно родила одиннадцатого ребенка и щедро оделяла крепкого малыша грудным молоком из своих объемистых кувшинов. Отец новорожденного, белый столяр Джозеф Нельсон, нанятый для внутренней отделки главного дома, соорудил для своего отпрыска узорную кроватку, которая теперь занимала почетное место в хижине Хемингсов.

В конце лета здоровье начало возвращаться к Марте, вскоре она уже давала первые уроки игры на фортепьяно пятилетней дочери. В августе ее порадовало появление олененка, купленного Джефферсоном для домашнего парка. В сентябре занялась варкой пива, в чем была большой мастерицей. Октябрь традиционно отводился для изготовления мыла, потому что в холодные дни в доме начинали топить и из каминов выгребали достаточно золы, а второй необходимый компонент — жир — получали при забое овец и свиней. Марта отдавалась хозяйственным хлопотам с энергией, однако вязкое облако не покидало ее. Джефферсон буквально чувствовал его под руками, когда пытался обнять жену. Она вся сжималась, будто от страха, будто ждала не нежных ласк, а мучительной процедуры, за которой еще по-следует тягостная расплата.

Доктор Раш в свое время рассказывал Джефферсону, что у хрупких женщин, переживших несколько трудных беременностей, часто возникает панический ужас перед ними, парализующий и жажду любви, и жажду иметь потомство. В нем самом при виде страданий жены вскипало чувство вины, ее холодные безответные губы гасили сердечный жар. Что ему оставалось делать? С какого-то момента он начал ложиться спать в кабинете. Ночью вслушивался в шум ветра, в стук ставни, в скрип половиц. И думал — мечтал — об этой прелестной, немного загадочной женщине, которая жила с ним под одной крышей, но которую теперь ему, наверное, придется завоевывать заново, спасать из вязкого облака бесчувственности, возвращать ее лицу способность расцветать улыбкой ему навстречу.

Дневная же жизнь вся теперь была заполнена одним геркулесовым заданием: пересмотром и переработкой устаревшего Свода законов колонии Вирджиния. Законодательное собрание включило его в комитет из пяти депутатов, который должен был подготовить соответствующие рекомендации. Тома юридической премудрости, трактаты по англосаксонскому праву, книги на латыни и французском громоздились на рабочем столе, на креслах, на полу. В Уголовном кодексе колонии больше половины преступлений карались смерт-ной казнью. Она полагалась даже за содомию и скотоложество. Нужно было отыскивать прецеденты судебных дел, выстраивать аргументацию в пользу смягчения наказаний. Казнить следовало только за убийство и государственную измену — в этом Джефферсон был убежден. Но его оппоненты заявляли, что смягченные законы будут годиться для управления какой-то новой расой людей — не той, которая населяла Вирджинию сегодня.