Эрнст Мезаботт - Иезуит. Сикст V [Исторические романы]

— Говори, говори! — послышались возгласы со всех сторон.

— Итак, — продолжал оратор, делая над собою усилие, — я должен вам признаться, что в пещере явились мне ангелы Божьи и научили меня, как управлять людьми и вести их к вере, послушанию и райскому блаженству. Эти внушения ангелов я записал. Они чрезвычайно поучительны и ведут человечество к безусловному повиновению духовенству — как труп в руках хирурга [19] Эти слова заключают в себе принцип иезуитов: «Perinde ае cadaver». .

Среди всеобщего молчания вдруг раздался громкий голос Франциска Барламакки:

— Брат, — сказал он, обращаясь к Игнатию, — ты забываешь, что Господь Бог иногда посылает ангелов ада искушать тех людей, которые убеждены в своей непогрешимости. Я бы очень хотел знать, к чему ты в продолжение столь долгого времени рассказываешь собранию храмовых рыцарей о своих видениях?

Смелая речь молодого итальянца будто пробудила от умственной спячки всех, слушавших Лойолу.

Послышались громкие голоса, протестовавшие против речи Игнатия. Последний окинул злобным взглядом всех и в особенности Барламакки и сказал:

— Сейчас я перейду к заключению. Ввиду внушения, которого я удостоился свыше, я убедился, что цель ордена должна быть иная, и не могу согласиться с проектом, высказанным уважаемым председателем Бомануаром.

Мятежные идеи, дух непокорности, сотрясающие в настоящее время Европу и в особенности Германию и Италию, должны быть безусловно уничтожены — и вот в чем наша главная задача. Мы обязаны сломить мятежный дух; орден храма не должен быть собранием вольных каменщиков, но преобразоваться в общество Иисуса!

Эти слова вызвали шум возмущения в собрании. Большинство храмовых рыцарей были поражены предложением Лойолы и уже схватились за мечи, как раздался могучий голос Бомануара:

— Братья! — призвал он. — Игнатий имеет право высказывать свои убеждения так же, как и вы — отвергнуть их или принять. Продолжай, брат, — обратился он к оратору.

Мгновенно воцарилась тишина.

Лойола продолжал:

— Братья! Цель нашего ордена — восстановление нашей власти над всем светом, но это невозможно сделать с народами севера, отвергающими всякого рода авторитет, а потому нам необходимо действовать на юге и западе среди католических наций — девизом нашего учения должно быть: «Вера и повиновение».

Мы окружим папский престол, как преторианцы [20] Преторианцы — в Древнем Риме первоначально — личная охрана полководца, позднее — императорская гвардия. древней империи и вместе с тем как владыки его, мы расширим власть римского первосвященника, который в силу обстоятельств, как пленник, должен будет исполнять наши желания. Народам мы должны внушить страх повиновения властям, мы будем поддерживать королей с тем, чтобы управлять ими для высоких целей общества Иисуса. В училищах мы будем управлять развитием юношества, исповедь даст нам полное господство над совестью кающихся; строгости доминиканцев и францисканцев пугают грешников, они с боязнью и неохотно исповедуются им. Мы примем другую систему — будем поучать, судить нестрого и прощать кающихся. Вот средства, которые я предлагаю вам, братья; если вы согласитесь их принять, то через двадцать лет, не более, вы будете господствовать над всем миром!

— Мы также будем твоими рабами — не правда ли? — вскричал Барламакки.

Собрание разделилось на два лагеря — одни подошли к Игнатию Лойоле, другие к молодому итальянцу.

— Братья! — вскричал последний. — Вы слышали проект, предложенный нам Игнатием Лойолой: рабство всего человечества. Монах из своей тайной кельи предписывает нам свою волю; мы рабски, без рассуждений, покоряемся велению монаха и служим главным орудием порабощения людей целого мира. Мне кажется, подобный проект противоречит всему, что было сделано нашим орденом — к чему мы стояли за свободу, науку, стремились уничтожить невежество и суеверие, к чему все это, повторяю я, если с этих пор девизом нашим должно быть одно рабское повиновение? Нет, братья, — продолжал луккский патриций, — будем по-прежнему восставать против невежества и суеверия, которые цепями рабства оковали весь мир. В нас несомненная сила, употребим ее для процветания науки и свободы. Зачем Европу превращать в ужасную могилу? Пусть она действует открыто, благородно, мы не должны быть поборниками грубой силы, суеверного невежества — девиз наш должен быть: «Любовь и свобода», а потому я призываю вас, братья, отвергнуть предложение Игнатия Лойолы и объявить здесь, в нашем святом собрании, что орден храма отныне преобразовывается в общество вольных каменщиков.