Степан Петров - Дом Черновых

Все опять засмеялись.

— Пусть буду щука, а он — сом подводный, в омуте живущий, а вы все — караси да плотва…

— Ну-ну, ты не больно… того… — шутливо вступился заика.

— Не дом здесь — склеп могильный, дышать нечем! Все деньги, деньги, бережливость! И куда берегут?..Тебе хорошо, Наташка: ты — его любимая дочка, будешь замуж выходить — приданое получишь, и в завещании он тебя не обидит, — не то, что я. Ненавидит он меня.

— Ну, в завещании-то, наверно, всем оставит, — заметил Кронид.

— На наши похороны, — со смехом сказала Варвара. — Когда все состаримся, когда не надо будет ничего!

Она приставила к глазам лорнетку и повернулась к Наташе и Валерьяну.

— Ну, а ты, Наташа, долго ли еще киснуть здесь будешь? Как ваши дела-то с родителем? Объяснение было?

Наташа густо покраснела.

— Э-ге-ге! — дразняще засмеялись братья. — Значит, в шляпе дело?

— Все честь-честью? по-хорошему?

— Все по-хорошему, — ответил за Наташу Валерьян. — Сила Гордеич ничего не имеет против. Дело теперь за Анастасией Васильевной.

— Ну, мамашу-то мы настроим! — весело вскричала Варвара, вставая. — Значит, поздравить можно?

— Можно, конечно, — решил Кронид, пряча в карман веревочку. — Пойду шампанского достану.

Он скрылся за дверью. Все окружили жениха и невесту.

— Валерьян Иваныч! Наташа!

— Тихоня этакая!

— И чем ты это отца умаслила?

Валерьян счастливо смеялся. Наташа от каждого слова вспыхивала до ушей.

Кронид принес стаканы и откупоренную бутылку.

— Счастлива ты, сестра моя! — говорила Варвара, обняв Наташу за талию. — Прямо отсюда в Петербург поедете?

— Да.

— Ну и я с вами. На радостях, чай, родитель отпустит. Вот и сделаю прыжок, вырвусь.

— Я без тебя не поеду, — сказала Наташа.

— Браво!..

Кронид наполнил стаканы.

— Споемте хором, господа! — волнуясь, кричал Костя. — Варвара, садись за рояль!

— Я петь хочу! — глубоким голосом вдруг сказала Наташа.

Раздался гул удивления.

— Наташа! — смеясь, сказала Варвара, — ты еще ни разу в жизни не пела. Никто никогда не слыхал… Что это значит?

— А теперь — хочу! — упрямо повторила Наташа. — Я из гнезда родного улетаю. Крылья у меня! Один-то раз и я спою. Аккомпанируй!

Варвара села за рояль.

— Что же играть?

— «Березку»!

Варвара заиграла.

И, смотря куда-то вдаль, как бы невидящими глазами, Наташа запела грудным, красивым, дрожащим от волнения голосом:

В комнату вошла высокая, худощавая старуха в черном платье старинного покроя, болтавшемся на ней, как на вешалке. Опираясь на бильярдный кий, служивший ей посохом, она широкими мужскими шагами прошла через комнату, поставила кий в угол, села в кресло у камина; по-мужски положила ногу на ногу, вынула серебряный портсигар и закурила папиросу.

Лицо у нее было смуглое, худое и длинное, с энергичным и вместе печальным выражением. Это была мать семейства — Настасья Васильевна Чернова.

При входе старухи все замолчали.

— Ну, что притихли? — низким голосом спросила она, улыбаясь и затягиваясь папиросой. — Такой гвалт был, что даже я, глухая, слышала!.. Пожалели бы отца-то: спит, чай.

— Ему наверху не слышно, — отозвалась Варвара. — А вы где были, мамаша, так поздно?

Мать вздохнула задумчиво и скорбно.

— На крыше, в трубу на звезды смотрела. Устала! Какая красота! На Марсе, наверно, люди лучше нас живут!

— Безусловно! — подтвердил Кронид, ядовито усмехаясь и непрестанно вертя веревочку.

— Вы, мамаша, больше звездами заняты, чем нами, — вкрадчиво улыбаясь, пошутила Варвара.

— А что вы за звезды такие, чтобы все вами занимались? Я долг свой исполнила: воспитала вас и отцу помощницей была: капитал-то по грошам собирали. Век прожила — для себя не жила. А теперь уж и отдохнуть пора мне от вас. Надоели мне ваши дрязги!

Она встала, бросила окурок в пепельницу и, снова взяв кий, сказала полушутя:

— Ну, марш по местам, полуночники! Гостю-то дали бы покой, — затормошили, небось.

Длинная, сухая, прямая, с посохом в руке, она большими шагами направилась к двери.

— И я с вами! — встала за ней Варвара.

Старуха строго повернулась на пороге.

— Со мной?.. Чего привязываешься? Ты знаешь — я пустой болтовни не люблю.

— Дело есть, мамаша. Секретное и важное.

— Что за секреты? Опять у отца денег теребить?

— Нет, не денег, мамаша… Новость есть!