Алексий Лисовин - Княжьи люди [СИ]

— Поутру мы возьмем эту твердь. За то, что послов наших встретили стрелами, сегодня они уже кровью умылись. То добрый знак! Господь пособляет христовому воинству! Значит и завтра нас не оставит! Утром всех поганых, кто нам воспротивится, будем крестить железом и кровью. Все остальные — станут рабами. Всех их самих, их жен, детей и все добро, к вечеру я разделю между вами.

Последние слова Мечеслава вызвали бурю радостных возгласов. Суздальские, Ростовские и Ярославльские дружинники, так громко выражали одобрение вождю, что Жилята не с первого раза сумел в общем шуме различить крик.

— Конный! Из города конный! Вы гляньте!

Кричал Кочень. Встав на стременах, он рукой указывал, куда-то через поле. Там, в облаке взбитой конем снежной пыли, по льду реки, стрелой мчался всадник.

Крики восторга сразу затихли. В наступившей тишине кто — то произнес:

— До него саженей триста. — И кто-то добавил.

— Уже не догнать. — И высказался матом. Несколько человек его подержали. Ероха, возвысив голос, стал выговаривать Мечеславу, за то, что русичи прозевали гонца. Некоторые дружинники, особенно Ростовские и Ярославльские, к нему прислушивались. Кое-кто, поддакивая Ерохе, стал задавать вопросы. Но Мечеслав был невозмутим.

— Гонца послали — что с того? Куда? Да в ближайшую твердь, подмогу просить. Пока доберется, пока соберутся, пока дойдут. Сюда не успеют. Откуда все знаю? Да от него. — Воевода кивнул на провожатого. — Он сам мордвин и места эти знает.

— Ты ему веришь? — Сразу несколько человек выразили сомнения. Мечеслав кивнул.

— Он из мокшан, крещен в нашу веру. Во Христе наречен Александром, а по простому кличут Мирята.

Многие посмотрели на провожатого так, как будто видели его впервые. Мордвин, в правой руке держал топор, а в левой сухую корявую ветку, которую собирался рубить на дрова. Услышав Мечеслава, он бросил ее, сунул топор за цветасто расшитый пояс и подошел к воеводе. Стоя перед дружиной, Мирята в своем кожухе из беленой овчины, выделялся светлым пятном на фоне серо — стальной бронированной массы. На заданные вопросы, он отвечал не торопливо, видно с некоторым трудом складывал в речь слова не родного ему языка. О том, что дружинников волновало больше всего, сказал:

— Гонец до соседей доедет к утру. Помочь они им — махнул рукой на крепость — не смогут.

Слова воеводы, подкрепленные заверениями провожатого, успокоили дружинников и они, досмотрев, как гонец скрылся за изгибом речного берега, вернулись к оставленным, было делам. После перехода хотелось как можно скорее к огню, что бы на нем приготовить горячее. К сумеркам, большие костры осветили дальнюю от крепости сторону поля. Дружинники собрались вокруг них, ловя ароматы вкусного варева. Разговаривали мало, на крепость, не смотрел никто кроме сторожей. В наступившей тишине отчетливо стучали у леса топоры. Поваленный сосновый ствол требовалось еще укоротить, затесать и очистить от веток.

Ужинать сели далеко затемно. Рассевшись группками возле костров, черпали ложками из котлов, которые Мечеслав, и брать с собой поначалу отказывался. Говорил, что для них нужны вьючные лошади, а для тех корм, придется гнать с собой холопов и в общем, от этого одна только морока.

— Мы и сухомяткой можем обойтись. А ежели у нас все сложится удачно, то и заночуем прямо в ихнем граде. А там-то будет все что надо! Обильный стол, мягкая постель, приветливые девки…

Но Жилята сумел его уговорить, сказав, что как оно выйдет еще не известно. Вдруг, да и придется в лесу заночевать.

— А ну как даже и не одну ночь? Шатры с собой не повезем, спать будем под открытым небом, а ночью под утро морозец крепчает. Людей надо будет хоть как-то согреть. Горячее варево самое то!

Мечеслав доверился опыту Жиляты и теперь черпал ложкой, жидкую кашу из пшенки с копченым салом в обществе своего племянника Изяслава, Жиляты и ростовца Ерохи. Последний, садясь к столу, скинул кольчугу, сказав, что раз битвы сегодня не будет, значит, пора отдохнуть от железа.

— Я и своим уже разрешил.

Не много подумав, Мечеслав сделал точно так же и его дружинники, освободившись от брони, сидели в поддоспешниках. Кое-кто накинул припасенный кожух, а всем остальным у огня, тепло было и так. В кольчугах оставались только сторожа. Но их отсюда не было видно. Разбившись попарно, они стерегли в поле, находясь за пределом света костров.

За ужином Ероха спросил, когда ждать Жирослава.