Алексий Лисовин - Княжьи люди [СИ]

— Ероха, говорить будешь ты. Скажешь им все так, как говорил Жилята и потребуешь выкуп. Станут торговаться, стой на своем. Ты Жилята, если что, помоги ему советом. В спор не влезай. Пусть про Ероху думают, что он большой боярин. А для пущей важности, возьми с собой двух гридней из наших — из суздальских. Все ли понятно? Ну, так ступайте с богом!

Скоро четверо русских дружинников направились в сторону мордовской тверди. Первым, важно подбоченившись, восседал на своем жеребце ближник ростовского князя. Рядом с ним, но отставая на полкорпуса, ехал Жилята. За ним следовали гридни. Ими были Кочень и его друг, и сверстник Мезеня. Назначение первого, Жилята объяснил так — Очень толковый! — Про Мезеню же, рыжеволосого, высоченного и плечистого парня, сказал вопросом — Видали каков?

Кони шли шагом. Крепость близилась не спеша, с каждой саженью разрастаясь размахом и высотой своих стен. Сейчас там было пусто. Появившиеся при появлении русичей воины, спрятались за тыном ни чем, не выдавая своего присутствия. Первым на это обратил внимание ростовец.

— Тихо-то как. — Сказал он Жиляте. Тот уже и сам заметил, что из крепости, до которой оставалось менее половины стрелища, не доносится ни единого звука. Ни людских голосов, ни рева скота. Собак и тех не было слышно. Город казалось замер, стараясь не привлекать внимания, как будто надеясь на то, что находники могут его не заметить и пройти мимо. Жители его притаились в ожидании. Даже на стенах, дружинники, сколько не всматривались, к своему удивлению ни кого не видели.

— Только что ведь были! — Удивился Кочень.

— Попрятались все! Нас испугались. — Глумливо подмигнул Ероха.

— Похоже, не хотят тут с нами разговаривать. — Жилята был хмур и встревожен одновременно. — Может их позвать?

— Зови уже!

Жилята обернулся к ехавшим следом за ним гридням. Те от оказанной им чести, преисполнились важности и на крепость взирали с пренебрежением. На шее у Коченя висел окованный серебром рог тура. Жилята уже собирался приказать ему трубить, но тут тишина раскололась от удара металла по мерзлому дереву и тотчас взорвалась от грая взбесившегося воронья. Это оставшаяся за спиной дружина занялась обустройством своего стана, а несколько воинов принялись рубить старую разлапистую сосну для обещанного Мечеславом тарана. Сам воевода оставался на своем месте. Рядом с ним, со стягом стоял Изяслав. Оба неотрывно смотрели на крепость.

«Стяговника неплохо было бы взять с собой». — Подумал Жилята и подал знак. Кочень принялся дуть в рог, и тот час стало ясно, что переговоров не будет. Эхо от сигнала еще не улеглось, а на стене уже появился мордвин и очень метко выстрелил в Ероху из лука. Тот у самого лица, отбил стрелу мечом. Вторую принял на переброшенный со спины щит. Между тем Мезеня закрыл его справа, а Кочень, бросив рог, извлек лук, не целясь, пустил стрелу и угодил ей этому эрзянину чуть-чуть выше глаза. Тот без вскрика упал со стены. И тут же на его месте появились новые лучники.

— Уходим! — Заорал Жилята в ухо ростовцу, но тот уже и сам поворотил коня.

— Уходим! — Еще раз крикнул для остальных, и услышал, как под кем-то завизжала раненая лошадь. Оглянулся. Мезеня, закинув щит за спину, мчался за ним следом. Кочень, пустив еще пару стрел, последовал его примеру. Убедившись, что юнцы не замешкались и не отстали, Жилята колол коня шпорами, понуждая мчаться во весь опор. Остановился он только за несколько шагов от Мечеслава. Оба гридня были на месте, но Кочень болезненно кривился и правой рукой шарил по спине. Мезеня хотел ему чем-то помочь, но не знал чем и от этого, почему-то казался виноватым.

— Ну-ка! — Жилята поспешил к ним. На спине Коченя, у левой лопатки, на тусклой броне светлела отметина. Железные кольца в этом месте были смяты, а одно, или два разорваны, так что через них был виден поддоспешник.

— Бог к тебе милостив. — Жилята нажал на то место пальцем. — Пошевели рукой. Больно? Зашибло тебя, но кости все целы. Стрела тебя в пол силы ударила. Кольчуга сберегла. Однако же с такого расстояния попасть напротив сердца?! Ловки стрелки эрзянские…

— Ловки? Вот он ловок! — Подъехавший Мечеслав принялся хвалить Коченя за удаль и сноровку. На удивление Жиляты, он не казался хоть, сколько — ни будь раздосадован тем, что переговоры не состоялись. Обернувшись к собравшимся вокруг дружинникам, воевода сказал, что хотел разойтись с эрзянами миром, но те, как видно, решили иначе.