Виктор Квашин - Последняя крепость империи

Сиантоли тоже был удовлетворён бойцами. Люди, конечно, разные, с характерами, но без характера и воин — не воин. Главное, стараются и действительно показывают умения. Заместителя сотника подобрали с умом. Сиантоли всё жалел погибшего Палиги, но и этот оказался толковым, с людьми ладить умел, дело знал и старался. Статью он тоже вышел, крепкий, удар в его грудь кулаком вызывал звук, будто колотом в дуплистый кедр. Сам он при этом усмехался. Звали заместителя командира сотни Захи 62 62 Захи — кабан-секач. .

Летом гонец привёз сообщение о набеге тангутов. Подлое Си Ся забыло, кто выручал их в войне с монголами, теперь они рады стараться грабить Цзинь, пока её войска бьются с монголами и киданями.

Сиантоли вспомнились его злоключения в Урахае. Вспомнилась и мимолётная кухарка-тангутка. Жива ли? Если жива, наверно нянчит монголчонка. Эти никого на пропустили. Пусть ей помогут духи.

Теперь у Сиантоли такая же хорошенькая, безыскусная и бескорыстная простушка из прислуги начальника. Зовут Олохи 63 63 Олохи — белка. . Ей идёт это имя. Сиантоли с ней хорошо и спокойно. Иногда он ей дарит подарки или деньги, но не в оплату, а чтобы сделать ей приятное.

В конце лета монголы окружили Чжунду. В Дунцзине был переполох. Войска округа готовили к отправке на помощь срединной столице. Ждали команду.

Подняли по тревоге на рассвете. Сотне поставили задачу: охранять оружейные склады до особого распоряжения. Всем военным, в том числе командующим армиями доступ к оружию не разрешать. Приказано — сделано. Прибыли, блокировали, охрану разоружили, склады взяли под усиленную охрану. Все городские ворота также закрыли и заблокировали.

Безоружный гарнизон Восточной столицы построили на главной площади. Сиантоли это наблюдал с башни третьего Запретного города, в котором и были главные склады. Солнце уже было над головой, когда к войскам выехал на белом коне под знаками воли императора сам командующий войсками округа Пусянь Ваньну. Загремели барабаны, завизжали трубы. Громогласный чиновник, предназначенный объявлять, объявил о присяге новому императору.

Шокированная военная масса присягнула без эксцессов.

Через шесть дней сотню сняли с охраны и вернули в расположение. После бани и смены халатов сотня была выстроена к торжественной присяге. Здесь принимал присягу военный советник командующего.

Высокородный Ши Дзэвэ в парадных одеждах, при оружии, произнёс краткую речь, в которой сообщил, что к великой скорби всего чжурчжэньского народа император Ваньян Юнцзи скончался от неизвестной быстротекущей болезни. На трон империи взошёл Ваньянь Сюнь. В это трудное и скорбное время весь народ обязан сплотиться вокруг императора.

Сотня присягнула.

Вечером прибежал посыльный:

— Командира особой сотни срочно вызывает Советник командующего.

Дзэвэ был пьян.

— Садись, дружище, будем пить вино!

— Я думал, случилось что-то.

— Случилось! Пей!

Сиантоли выпил. Друг Дзэвэ был явно в расстроенных чувствах.

— За что пьём?

— За чжурчжэней! Чтобы новый император привёл нас к победе!

— Согласен. За победу над всеми врагами империи!

— Да надоело всё! Не хочу ничего! Поехали домой, друг Сиантоли. Поехали, а? Я женюсь, будем ходить друг к другу в гости, пить вино. На охоту пойдём. Помнишь, как на охоту ходили, в тот, наш распадок?

— Да, пойдём, друг, пойдём. Не нужно расстраиваться так из-за смерти императора. Может, действительно новый лучше будет.

— Да ты знаешь, как он на трон влез? Ты не зна-аешь! Он его убил! Тс-с-с! Понял?

— Кто? Кого?

— Хушаху. Знаменитый командующий Хушаху сам, лично убил. И привёл Ваньянь Сюня. Только ни-ко-му! Понял? Ни-ко-му! Слуги! Спать…

Ши Дзэвэ пил неделю. И каждый вечер, будучи уже сильно пьяным, звал Сиантоли. За эти дни Сиантоли узнал столько мерзости о власть предержащих, что жить уже не хотелось. Но больше всего его поразило, что любимый войсками, самый успешный командующий Ваньян Цзунхао умер не своей смертью, он был отравлен. Отравлен по приказу императора, теперь уже тоже убитого. Сиантоли не мог поверить.

— Он был опасен для придворных при императорском дворе и для самого императора именно своей известностью и любовью народа, — сказал пьяный Дзэвэ. — Ты слышишь, как звучит: «опасен любовью!» Надо записать. Ладно, запомни, завтра мне скажешь, я запишу. Будем писать с тобой книгу мудрых мыслей. Наших мудрых мыслей! Понял? Слу-уги! Спать!

В тот год больше хороших вестей не было. До самой зимы отовсюду приходили известия о захватах городов и разграблении территорий. Великое государство стонало под копытами монгольских конниц. Говорили о добровольной сдаче монголам целых воинских подразделений. Казалось, войска, состоящие из ханьцев и киданей только и ждали, чтобы монголы подошли близко. Предательство, всюду сплошное предательство! Восточная столица пока была вдалеке от главных битв войны. Правда и тут в войсках участились побеги. Дезертиров ловили и казнили на месте поимки.