Анастасия Попова - В огнях майдана

Внимание не могла не привлечь одна единственная книга в квартире. Под оглушительным лозунгом «От диктатуры к демократии» красовалась горько известная фамилия: Джин Шарп. Прославившийся как отец всех известных переворотов, автор 198 методов ненасильственных действий, вогнавших не одну страну в кровопролитие, братоубийство и войну. Но это было не самое страшное. В темном углу у изголовья кровати, который затенял большой неуклюжий шкаф, из сумрака маленькими дерзкими глазами с почётного «Красного угла» смотрел портрет Степана Бандеры, обращённый на юго-восток.

Холод пробегал по телу от этих газ. Коля знал не только ту историю, о которой пишут в современных Украинских учебниках, но и истину, о которой как о огромном позоре мечтают забыть многие, ведь свободная Украина Бандеры и Шухевича, просуществовав 17 дней рухнула уже летом 41 словно карточный домик, под Германским ветерком. А то насилие и бесчинство на которое пошли псевдо герои против своего же народа, идеалов и устоев ради этих 17-ти дней «свободы» во Львове забыты, но не всеми. Уже через полтора года в Голиции истребляя население ни кто не разбирался на чьей оно стороне РККА, ОУН-УПА или СС.

Но в этой комнате, в этом скрытом от лучей света Красном угле эта история была забыта. А в праве ли мы, забывая свою историю, наедятся на будущее, открытыми глазами смотреть вперёд ведь ошибки нашего прошлого оставшись позади стали так и не усвоенным уроком.

Чего же хотят те — кто вышел на улицы? Кто их вывел, или это акт доброй народной воли. Но знает ли народ чего он истинно желает, если многие даже в своей жизни определится не могут. Янукович напугается и пойдёт на реформы, и может в стране жить в будущем станет и легче. Но какое мне дело до будущего, я его уже потерял. Да и если я выйду на улицу, поддержав толпу, я погублю свою душу, предам свои принципы, ведь я давал присягу, я сам отдал свой голос тому — кому народ доверил свою страну. Как жить дальше — если я выйду туда? Смотреть издали и осуждать всегда легче — ты всё видишь со стороны. Но попав туда — всё что окружает тебя вскоре станет нормальным, и даже самого мерзкого ты не увидишь у собственного носа.

Коля вновь опустился на кресло, но теперь оно казалась ему уже не таким уютным, комната не такой светлой и гостеприимной, а он сам чужим для самого себя. Мысли уносили его разум далеко от Украины, от времени, от переписанной с прорехами истории, от этой ужасной комнаты, с её ужасным идолом.

Любовь трепещущая в сердце не давала покоя, он чувствовал себя несчастным Тургеневым томившейся по той, которой принадлежала его душа, но ей, как и Виардо, так и не было суждено стать его женой. Очередной прилив чувств не оставлял в этом сомнений, словно цунами сносил все планы с берегов его души. Нет, мы не Иван и Полина, мы больше походим на Лу Соломе и Нитше. А наш союз намного выше и тоньше чем просто роман или близость. Но я не совершу его ошибок, не потребую безграничной преданности не погонюсь за умом и сердцем. Не стану, как и Андерс ранить твою душу ножом в своём сердце, ведь как известно это ни к чему не приведёт.

Я просто буду любить тебя, хранить словно ангела в своём сердце, защищая от дурных мыслей и грязи которой наполнен этот мир. А ты лишь веди, веди меня как путеводная Полярная звезда, как Южный крест. И в этой темноте, под завесой тяжёлых век, эхом отозвался любимый голос. Я люблю тебя, у нашей истории не будет печального конца. Я хотела уйти не ради себя — все что я делаю, лишь для тебя… Их голоса смешались в звук вальса, уносивших их далеко отрывая от Земли. Взявшись за руки, они слились в единое целое, в то… чему не подвластно ни время, ни пространство.

Ночь пролетела незаметно словно след от самолёта, оставив после себя лишь белую дымку. Первые лучи утреннего солнца настырно пробивались через выцветшие шторы, резали ещё не раскрывшиеся после тяжёлого ночного сна глаза. Но это было не единственная причина заставившая меня проснуться потревожив мой чуткий сон. Непрекращающийся оглушительный стук барабанной дробью разносился по всей квартире.

В коридоре послышалось торопливое шарканье тапочек, дверной замок щёлкнул два раза, впустив с порывом свежего воздуха нарушителя безмятежного утреннего покоя.

— Здрасьте, Павел Петрович! — Раздался торжественно возбуждённый незнакомый мужской голос.