Дмитрий Дмитриев - Русский американец

Настя ничего не ответила на это, а только презрительно посмотрела на него и, обращаясь к Тольскому, проговорила:

-- Эту комнату вы назначаете моей тюрьмой?

-- Вам только стоит захотеть -- и вы здесь не останетесь, -- ответил Тольский. -- Скажите, что согласны, и вы будете моей повелительницей, а я вашим рабом!

-- Этого вы от меня не услышите; вашей женой я никогда не буду.

-- Посмотрим! Счастливо оставаться.

Тольский и поляк вышли из комнаты. Настя слышала, как за ними щелкнул замок, и она очутилась взаперти.

-- Ну, пан, счастливейший вы человек! -- сказал Тольскому Джимковский, спускаясь с ним по лестнице. -- Ведь какую дивчину в полон забрали!.. Много видел я пригожих дивчин, а такой не видывал: краля кралей. О, ясновельможный пан, вам многие позавидуют!

-- Не ты ли мне позавидуешь, пан Джимковский? -- насмешливо спросил Тольский у поляка. -- Гляди, не отбей у меня красотки!

-- И шутник же ясновельможный пан, вот шутник!

-- Однако шутки в сторону; смотри же, чтобы моей пленницы не увидал ни один чужой глаз. Людишкам своим строго-настрого накажи, чтобы не давали волю своему языку, если не хотят отведать моей нагайки. Дня два-три я не покажусь этой красотке; пусть она немного успокоится, одумается, а через три дня приеду. Прощай! Все, что я говорил тебе, советую исполнить; внакладе не останешься.

Тольский вместе со своим камердинером сел в возок и съехал со двора поляка.

Когда он вернулся домой, то, несмотря на то, что была еще ночь, застал всех своих дворовых на ногах и в страшной тревоге. Перебивая друг друга, они стали рассказывать ему о "нечистой силе", опять появившейся в доме.

-- Неужели? А я думал, что с того дня, как заколотили дверь мезонина, нечистая сила не будет разгуливать по моей квартире. Рассказывайте, как было; только кто-нибудь один, а не все галдите! -- сказал Тольский.

-- А вот как, батюшка барин, -- начал говорить старый лакей Пахом. -- Ровно в глухую полночь, только что пропел петух, как в вашей барской квартире поднялись опять шум и стук; от того стука кто спал -- проснулся. Все мы ясно слышим, что наверху кто-то ровно палкой стучит в пол. Стук прекратился, но зато стало слышно, что кто-то кричит или поет жалостно. Страх обуял нас. Потом слышим, что мебель переставлять начали. Вот и удумали мы, сударь, всей гурьбой наверх идти. Пошли не с пустыми руками: кто с палкой, кто с топором, а кто и с ухватом; только что дошли мы до последней ступеньки, как осветило нас ровно красным пламенем; не видим никого, а слышим хохот, да такой, от которого у нас волосы встали дыбом и мурашки по телу пошли; а потом полетели в нас щетки, подсвечники, книжки. Ваньке-форейтору угодили подсвечником прямо в голову, чуть не прошибли, а мне, сударь, сапожной щеткой -- прямехонько в шею. Тут мы с лестницы-то кубарем; унеси, Бог, ноги, от страху-то не знаю, как и живы остались. Как угодно будет вашей милости, а придется нам или с квартиры съезжать, или позвать попа -- отслужить молебен да окропить комнаты святой водой, потому что от этой нечистой силы житья нам не стало.

-- Странно, странно. Я не думал, что нечистая сила опять возобновит свои проделки, -- задумчиво промолвил Тольский, а затем обратился к камердинеру: -- Эй, Иван, вызови кого-нибудь, да пойдем наверх, посмотрим заколоченную дверь. Пахом, давай хоть ты.

Кудряш и Пахом волей-неволей принуждены были идти наверх за своим господином. Тот шел впереди.

В квартире нашли полнейший беспорядок: мебель была поставлена в кучу, картины, статуэтки и другие вещицы, служившие украшением комнат, были разбросаны.

Тольский осмотрел дверь, которая вела из коридора в мезонин: она как была заколочена досками, так и осталась.

-- Очевидно, у нечистой силы другая лазейка есть в мою квартиру, надо принять меры и отучить чертей хозяйничать здесь, -- проговорил Тольский.

Теперь он не сомневался, что в мезонине кто-то живет и под видом нечистой силы старается сжить его с квартиры. Он сгорал желанием узнать, кто это шутит с ним такие шутки, а потому на следующий же день, встав очень рано, позвал Кудряша и приказал ему отрывать доски, которыми была заколочена дверь в мезонин.

-- Зачем же, сударь? -- удивляясь, спросил камердинер.

-- А вот увидишь! Ну, отрывай!

Доски были оторваны.

-- Ломай! -- приказал Тольский, показывая на дверь.

Кудряш побледнел, испуганно посмотрел на своего барина, но волей-неволей принялся исполнять его приказание. Наконец дверь была сбита с петель.

Тольский, мучимый любопытством, уже предвкушал, как он появится в таинственном мезонине и откроет его обитательниц. Но он разочаровался: в мезонин вела другая дверь, обитая железом и запертая изнутри.