Тодор Харманджиев - Спартак — фракиец из племени медов

Спартак договорился с киликийскими пиратами, чтобы они перевезли его армию на Сицилийский берег за золото, собранное им в победоносных походах. Пираты получили задаток золотом и после этого исчезли со всеми своими кораблями, тем самым решив завоевать признательность Рима. И действительно, Рим предоставил этим "труженикам" моря возможность еще какое-то время заниматься своим доходным ремеслом. Но потом положил этому конец. Благодарность вечного города не может быть вечной.

Нужно было возвращаться обратно на Север. Но там стояли легионы Красса. И снова Спартак должен был искать хитроумные ходы, чтобы, избегая больших потерь, двигаться в избранном направлении.

По приказу Сената из заморских владений в Рим прибыли имперские армии с самыми способными полководцами, чтобы окружить Спартака со всех сторон.

К Италийскому полуострову двинулись корабли с легионами Гнея Помпея из Иберии, где он закончил войну с Серторием, Лукулла Старшего, который заключил мир с Митридатом, — из Малой Азии, Лукулла Младшего — из Эпира.

У Спартака оставалось тридцать тысяч бойцов, и в ближайшем будущем ему предстояло сражаться с четырьмя, насчитывавшими двести тысяч воинов. Соотношение было один к семи.

Спартак привел свою армию в Брадан, где расположился лагерем. Уже несколько дней он отступал, ведя тяжелые бои.

Марк Лициний Красс не хотел, чтобы Помпей, Лукулл Старший и Лукулл Младший разделили с ним славу разгрома армии Спартака. Он спешил их опередить. Решение Спартака дать своей армии отдых было неожиданным для Красса.

Солнце клонилось к закату.

Спартаку казалось, что Красс будет наступать с трех сторон — во всяком случае так были расположены окружившие лагерь легионы.

Спартак собрал преториум, чтобы сообщить командирам план предстоящего сражения:

— Красс нарочно оставляет нам один выход — отступать. Он хочет, чтобы мы отступили, и тогда он ударит нам в тыл всей своей армией. Так он рассчитывает уничтожить нас, понеся небольшие потери. Если же мы не воспользуемся этой возможностью и дадим себя окружить, то он поймет, что мы решили биться до последнего. Что же он тогда предпримет? Со всех сторон подтянет свои войска и начнет сжимать обруч. Часть его легионов принудит нас защищаться, пока мы не будем окончательно истощены. Тогда он бросит на нас вторую половину, которую держит пока в стороне. И этим свежим легионам легко будет покончить с нашим, потерявшим силы, войском. Как помешать осуществлению планов врага? Мы тоже разделим наше войско. Легионы, составленные из одних рабов, останутся здесь, на месте. Я с дезертирами и гладиаторами буду атаковать левый фланг римлян. Красс подумает, что мы хотим совершить там прорыв и уйти в горы. Чтобы помешать этому, он повернет свой центр лицом к левому флангу, усилит его. Мы врежемся в это крыло, и сумеем привлечь к себе большинство когорт центра. Тогда оставшиеся в лагере легионы могут совершенно спокойно выйти из лагеря в заранее оставленный нам Крассом проход. Он будет настолько занят боем с нами, что не сможет активно этому противодействовать. Наверняка он снимет легионы с правого фланга и пошлет вдогонку уходящим. Но надо сделать так, чтобы он их не догнал. У них будет больше надежд спастись, чем у нас, поэтому мы врежемся в самое ядро вражеской армии. Если нам удастся продержаться до темноты и мы нащупаем где-нибудь слабое место в расположении римлян, может быть, и нам удастся уйти. И тогда мы все встретимся где-нибудь в горах.

— Спартак, ты ведь сам не веришь, что спасешься со своими людьми, — сказал фракиец Дизапор, командовавший остатками фракийских легионов. — Мы тоже пойдем с тобой и вместе погибнем!

Спартак повелительно поднял руку:

— Молчи, Дизапор! Клянусь Дионисом и всеми богами, я не позволю тебе вмешиваться в мои распоряжения. Только я имею здесь власть командовать и делать то, что считаю самым полезным для армии. А верю в наше спасение или нет — никого не касается. У тебя и других командиров, которые тут остаются, единственная забота — вывести своих людей из лагеря. Сейчас же начинайте строить легионы сообразно с этой своей задачей. Скоро это уже станет невозможным.

Марк Лициний Красс был хитрей, предусмотрительней и дальновидней, чем предполагал Спартак, хотя он и считал его опаснейшим из противников. Красс извлек уроки из предшествующих сражений со Спартаком, он уже знал его тактику в наступательном бою и понимал, что на сей раз применить эту тактику Спартак не сможет. Он окружен, его армия измотана, инициатива ему уже не принадлежит. У него нет ни времени, ни сил, чтобы осуществить нападение на противника. Сейчас ему предстояло расплачиваться за все примененные в прошлых сражениях хитрости, ставшие теперь достоянием противника.