Анна Пастернак - Любовь принцессы

То, что самый первый опыт обольщения не стал сумбурным и суматошным происшествием, чреватым конфузом и разочарованием, говорит о том, что Джеймс сразу научился относиться к женщинам уважительно и бережно. Его первой партнершей была двадцатисемилетняя девушка, образованная и привлекательная. А он скоро стал опытным и изобретательным любовником.

Последующие десять лет в смелой и подкупающей манере он приумножал обретенный опыт, стремительно наверстывая упущенное в сонме мимолетных девиц. И тем не менее сегодня, когда ему уже двадцать восемь, ожидая звонка принцессы Уэльской, Джеймс мог твердо сказать, что любовь впервые вошла в его жизнь.

Его чувства переплелись сложным узором. Разум подсказывал ему бросить все это немедленно, но сердце уговаривало не спешить и позволить себя убаюкать сладостным мечтам. Ему приятно было сознавать, что возникшие всего несколько месяцев назад робкие предположения о том, что его посетила любовь, оправдались. А значит, опасения, что он дал слишком большую волю своему воображению, стремясь в заоблачную высь, были напрасны.

Ведь душевный покой Джеймс Хьюитт потерял вовсе не в тот вечер в «Мейфэр-отеле», где так нежданно наладились их отношения, а еще в июле, в день бракосочетания герцога и герцогини Йоркских.

Ничто не доставляло нашему бравому капитану лейб-гвардии большего наслаждения, чем возможность поупражнять натренированные мускулы и проявить свою военную сноровку. Рожденный и воспитанный для службы, он посвятил свою жизнь воплощению своего предназначения. Рано утром в день свадьбы Йорков он встретился с Селиной Скотт, тележурналисткой передачи «Breakfast Time», чтобы объяснить ей свою роль в предстоящей процедуре. Его игривое настроение и меткие взгляды вскоре оказали свое действие и заставили Селину смущенно улыбнуться. Несмотря на сильное похмелье, грозившее отравить все утро, он сумел рассказать ей о своих задачах и о том, что ему предстоит дирижировать различными военными соединениями, принимающими участие в празднестве.

Преисполненный сознания собственной значимости и воодушевленный успехом у тележурналистки, он быстро зашагал вокруг Букингемского дворца, за безопасность которого он отвечал. Оказавшись в уединенном уголке дворца, где, по всей видимости, ему не следовало находиться, он внезапно увидел сидящую на ступеньках лестницы босоногую принцессу Уэльскую.

Когда он увидел, как хороша она в этой непринужденной атмосфере, как естественно и раскованно держится, не ведая, что за ней наблюдают, и как живо и весело болтает она с прислугой, у него перехватило дух. Она сидела, подтянув колени к самому подбородку и обхватив ладонями голые пятки. Никакие впечатления о церемониальных хлопотах того дня не могли затмить образ безоблачного счастья, который ему довелось подсмотреть в этот миг.

Звонок раздался раньше, чем он смел надеяться. Джеймс усердно занимался бумажными делами, сидя за аккуратно разобранным письменным столом в своем кабинете в Найтбриджских казармах, выходящем окнами на зеленые просторы Гайд-парка. Он еще не дошел до такого состояния, чтобы вздрагивать от каждого звонка в надежде, что это звонит она, потому что не мог ожидать, что она так скоро вспомнит о нем. Он знал, как она занята, и потратил немало сил, убеждая самого себя в том, что едва ли он стоит на первом месте в списке ее неотложных дел.

Теперь он понял, что ошибался. Она позвонила через несколько дней после их встречи.

— Серьезно ли вы говорили, — спросила она, — что сможете давать мне уроки верховой езды?

— Конечно, — обрадовался он, — я человек слова. — И подчеркнул, что будет только счастлив быть ей полезен.

— Тогда решено, — ответила она, вздохнув с облегчением. — Я готова приехать, как только вы назначите время.

Опустив трубку, Джеймс позволил волне радости захлестнуть его. Он и не думал, что ему будет так приятно вновь услышать ее голос. Тепло, исходившее от нее в течение всего разговора, было почти осязаемым. Но прежде чем позволить своим чувствам снести устои здравомыслия, составлявшие стержень его существа, он поспешил сделать ряд необходимых распоряжений.

Он отправился прямиком к своему командиру, подполковнику Моррису Пейну, подтянутому человечку с тонким чувством юмора, и сообщил ему, что принцесса Уэльская хотела бы приезжать в казармы неофициальным образом, чтобы поучиться ездить верхом. Он мог бы давать ей уроки рано утром, чтобы это не помешало его службе, начав с манежа, а затем, если все пойдет хорошо, продолжить обучение в Гайд-парке.