Анна Пастернак - Любовь принцессы

Джеймс, в отличие от многих военных, не боялся женщин. В отношениях с ними он прибегал к тактике легкого поддразнивания, облекая комплименты в оболочку дружелюбной насмешки и нежной улыбки. Диана отвечала ему тем же, что получалось у нее с непривычки достаточно неловко. Давно уже ей так не хотелось выглядеть живой и обольстительной. Под его нежным, внимательным взглядом она почувствовала себя так уверенно и безмятежно, что даже сама не заметила, как открылась ему, рассказывая о себе все без утайки, с наслаждением отдаваясь столь редкой и драгоценной возможности. Это напоминало спуск на велосипеде с крутой горы: сначала катишься гладко и спокойно, но чем дальше под уклон, тем сильнее охватывает пьянящее чувство, и когда наконец первый страх позади, разбег становится так стремителен, что тормозить кажется уже опасней, чем отдаться головокружительному полету.

Через полчаса, узнав, что Джеймс — помощник начальника штаба королевской гвардии, ответственный за содержание конюшен, Диана уже признавалась ему, что панически боится ездить верхом. Она связывала это с тем, что в детстве, во время верховой прогулки с сестрами и няней по Парк-Хаусу в Норфолке, во владениях Спенсеров, она упала с лошади, сильно ушиблась и испугалась.

Она сказала, что, хотя с детства не слишком любила верховую езду, однако теперь, войдя в семью, где все прекрасные наездники и масса возможностей этим заниматься, ей хочется попытаться побороть свой страх. Ей бы важно сделать это для самоутверждения, а не в угоду кому-либо, подчеркнула она, — просто, чтобы вновь почувствовать себя уверенно в седле.

Джеймс сразу заглотнул приманку. Он сказал, что будет очень рад, просто счастлив, если сможет хоть чем-то быть полезен принцессе. Сам он довольно прилично держится в седле, а его матери принадлежат конюшни в Девоне. Он уверил ее, что все складывается как нельзя удачно и что в рамках его служебных полномочий будет достаточно просто организовать уроки верховой езды для нее в Найтбриджских казармах, что особенно удобно ввиду их близости к Кенсингтонскому дворцу.

Связанные невидимой нитью, словно заговорщики, довольные тем, что им так скоро удалось найти подходящий предлог для новой встречи, они расстались, чтобы включиться в общую беседу. Диана пообещала позвонить ему, и он знал, что будет хранить свой секрет со всеми предосторожностями — это составляло непременное условие их отношений, условие столь очевидное, что его даже не было нужды оговаривать.

В тот вечер, после окончания приема, Джеймс не стал, как обычно, приглашать на ужин какую-нибудь обольстительную незнакомку, а вернулся один на свою холостяцкую квартиру в Южном Кенсингтоне в безотчетно радужном настроении и тотчас лег в постель.

Когда Джеймсу исполнилось двадцать и он начал играть в поло, выступая за команду лейб-гвардии, ему часто приходилось встречаться с членами королевской фамилии. Еще в школе в Миллфилде его успехи в спорте — а он занимался поло, фехтованием, бегом по пересеченной местности и стрельбой в цель — внушили ему неколебимую уверенность в окружающем мире, и, как он вскоре убедился, эта уверенность распространялась и на мир внутренний. С присущим ему острым чувством светских приличий, опиравшимся на безупречные манеры, он никогда не допускал мысли, что в присутствии принца Чарльза, вызывавшего его восхищение, можно вести себя иначе, кроме как вполне естественно и непринужденно.

Однажды, после особенно бурного матча на стадионе «Смит-Лаун», когда общая усталость и удовлетворение трудной игрой размывают барьеры между недавними соперниками, Джеймс пригласил принца на чашку чая к себе на квартиру, которую он снимал в Аскоте. Чарльз мягко отклонил предложение, но в ответ пригласил своего коллегу по спорту выпить вместе в павильоне — небольшой, но весьма знаменательный жест дружбы.

Как ни удивительно для человека, чье суровое военное воспитание внушило ему простое, прагматическое отношение к жизни, приближение Джеймса к королевским кругам заронило в нем странную веру в предначертание судьбы. Он раньше других в их спортивном братстве приметил леди Диану Спенсер и почему-то проникся уверенностью, что когда-нибудь встретится и познакомится с нею. Словно чьи-то невидимые руки неуклонно подталкивали его к ней, а весь его жизненный опыт к тому только и был предназначен, чтобы подготовить его к этой встрече.

Впервые она привлекла его внимание в 1981 году в Тидуорте, когда он выступал за сухопутные войска, а принц Чарльз за военно-морской флот. Юная Диана Спенсер пришла поглядеть на своего жениха, а публика собралась поглазеть на нее. Впервые на людях испытала она тяжесть уз своей помолвки, и не из-за докучливости прессы, как говорила она потом Джеймсу, а из-за противного, неотступного, удушающего страха, что их отношения с Чарльзом с самого начала складываются не так, как следовало бы. Она никак не могла заглушить в себе голос сомнения, нашептывающий ей, что, пока еще не поздно, нужно взглянуть правде в глаза. В глубине души она знала, что ее любовь безответна, но признаться себе в этом и пережить жгучее разочарование у нее недоставало сил.