Бенито Гальдос - Повести о ростовщике Торквемаде

Дону Франсиско снова дали немного бульона и вина, что пошло ему на пользу не меньше, чем предыдущая порция. Не одобряя говорливости больного, находившегося в состоянии сильного возбуждения, домашние оставили его наедине с Доносо, который решил воспользоваться наступившим улучшением, чтобы подробно обсудить все пункты завещания и в тот же день покончить с формальностями. Беседа протекала спокойно, и Торквемада еще раз подтвердил прежние распоряжения. Доносо предложил своему другу некоторые пункты, которые тот принял без колебаний. Как человек крайне осторожный, Доносо положил себе за правило верить лишь тому, что услышит собственными ушами; необычайная уступчивость завещателя несколько смутила его. «Все, решительно все, как вы пожелаете, — подтвердил Торквемада. — Составьте завещание в тех выражениях, которые вы найдете наиболее приемлемыми… Ведь документ можно изменить в любой момент, если завещатель найдет это необходимым».

Доносо продолжал молча записывать.

— Я не хочу сказать, что собираюсь изменить его, — добавил дон Франсиско таким твердым и уверенным голосом, точно и впрямь совсем поправился. — Я человек слова, сказано — сделано! Я ни в коем случае не собираюсь портить отношения с господом богом, который проявил ко мне такую снисходительность… Только этого не хватало! Я верен себе; Франсиско Торквемада не берет назад свое слово: треть моего состояния полностью переходит в руки святой церкви и будет распределена между различными религиозными учреждениями, занятыми просвещением и благотворительностью… Разумеется, после моей смерти. Это ясно.

Закончив обсуждение всех остальных пунктов и выяснив, кто назначается душеприказчиками, Доносо готов был напомнить больному, что следует помолиться, но воздержался и ограничился севетом отдохнуть в тишине.

— Вы правы, дорогой дон Хосе Мариа, — ответил больной, — но я чувствую, как вместе с облегчением во амие просыпается деловой человек. Я живуч, как кошка. Вот увидите, я выживу. Конечно, я весьма благодарен всевышнему, ибо кому как не богу обязан я возвращением здоровья? Но со своей стороны я тоже пошел на; все, что от меня требовалось, и от души рад быть добрым христианином.

— Повторю слова Гамборены: положитесь на волю божию и примите то, что он пожелает ниспослать вам — жизнь или смерть.

— Совершенно верно, признаю и проповедую ваш взгляд de motu proprio. Ощущаю душой, сердцем, наконец всем моим хозяйством, что господь пожелал сохранить мне жизнь, и внутренний голос шепчет мне: «Ты будешь жить, дабы осуществился твой превосходный план».

— План? Какой план?

— А вот какой: едва я открыл глаза после благодетельного сна, как испытал необыкновенный прилив энергии. С тех пор как я вернулся к жизни, дорогой дон Досе, в голове моей ожили и закружились мысли, которые я уже издавна лелею, и пока я обнимал моих близких, я обдумывал все подробности для реализации дела.

— Какого дела?

— Не прикидывайтесь дураком. Уж будто вы не знаете. Проект, который я представлю правительству для обращения внешнего долга во внутренний… Путем конверсии будет погашена, наконец, задолженность казначейства, а государственный долг унифицирован на основе единой постоянной внутренней ренты с понижением процента до трех. Вы уже знаете, что конверсия, то есть обращение, коснется также кубинской ипотеки.

— О да, замечательный план! — подтвердил Доносо, обеспокоенный нервным возбуждением больного. — Но у вас еще будет время все обсудить. Правительству придется испросить согласия кортесов.

— Правительство испросит, и кортесы согласятся. Не беспокойтесь.

— Я и не беспокоюсь, но повторяю, вам пока не следует думать о подобных вещах.

— Подойдите-ка сюда, поближе. Мне уже лучше, я выздоравливаю и в этом явственно вижу перст божий. Можете говорить все что хотите, но господь возвратил мне жизнь, дабы я мог осуществить этот план и облагодетельствовать человечество или, не идя далеко за примером, нашу дорогую, возлюбленную богом Испанию. Разве Испания не самая католическая из всех стран?

— Да, сеньор.

— И не требует ли справедливость, чтобы бог или божественное провидение оказали ей особую милость?

— Безусловно.

— В доказательство чего господь не пожелал моей смерти.

— Так вы полагаете, что бога занимает вопрос — состоится ли обращение внешнего долга в долг внутренний?

— Бог вершит все дела и руководит всем, от малого до великого. Так сказал Гамборена. Бог по своему усмотрению ниспосылает беды и удачи как отдельным людям, так и целым народам. Птицам он дает зерна и травку для пропитания, а народам… хорошую взбучку, когда они того заслужат, к примеру — всемирный потоп, мор и другие бедствия, а то осыплет их благодеяниями, — живите, мол, и плодитесь. Уж не думаете ли вы, что бог равнодушно взирает на беды нашей несчастной страны, вынужденной платить двадцать тря процента за внешние займы? Страдает торговля, страдает промышленность, страдают несчастные труженики!