Сергей Горбатых - МбурувичА

— Ну, тогда поехали со мной. Сегодня же вечером ты сможешь уже вернуться. Последний поезд отправляется из Буэнос-Айреса в Лухан в девять, — убеждал его Патрик. — Да и в порядок ты себя должен привести. Волосы у тебя по пояс… Надо бы подстричься. Да и искупаться не мешало бы.

— Поехали! — согласился Кейн.

Через два часа они уже ехали в поезде. Томас, как и год назад, в своём коротком пиджачке, подкатанных брюках. Его вид вызывал у всех, кто его видел, глубокое сожаление: опухшее от комариных укусов лицо, потрескавшиеся от солнца и ветра губы, из рыжих, давно не мывшихся волос, торчали пучки сухой травы.

Кейн, на всякий случай, прихватил с собой все свои накопленные за год деньги и, конечно же, метрику.

— Мне будет спокойнее, когда они у меня в кармане! — решил Томас.

— Что я тебе могу сказать, — философствовал Патрик, — говоришь ты по-испански довольно бойко, знаешь очень много слов, но вся твоя лексика — это жаргон гаучо или конокрада.

Кейн не знал такого мудрёного слова, как «лексика», поэтому предпочёл не отвечать на едкое замечание своего соотечественника.

Мак-Махон открыл своими ключами дом на углу улиц Пьедрас и Касерос.

— Заходи! — пригласил он. — Не бойся ничего. Хозяева в Европу уехали, можешь чувствовать себя здесь спокойно.

Никогда ещё в своей жизни Томас не видел такой роскоши. Бесчисленное количество комнат с высокими лепными потолками. Паркет, натёртый до зеркального блеска. Красивый камин. Напольные часы в два его роста. Огромные окна с красивыми портьерами.

— Давай пройдем на кухню! — предложил Патрик.

— Что это? — показал Кейн на большое белое корыто с изогнутыми ножками, стоявшее посередине кухни.

— Это ванная для купания!

— А-а-а-а, — протянул Томас.

— Тебе нравится, Кейн?

— Очень! — признался Томас. — Когда я разбогатею, у меня дом ещё красивше будет! — убедительно заявил он своему другу.

— А вот гостиная! Открывай дверь! — пригласил Мак-Махон.

Томас вошёл в большую квадратную комнату с картинами на стенах, книжными красивыми шкафами, диванами и креслами.

Невысокая стройная девушка с толстой косой чёрных волос, в сером платье и синем переднике, натирала круглый стол.

Она подняла глаза и, увидев Кейна, истошно завопила:

— А-а-а-а! Курупи! Курупи! А-а-а-!

Патрик, оттолкнув в сторону Томаса, ворвался в гостиную.

— Фернанда, что случилось? Какой курупи? Это мой земляк, Томас Кейн! Он ирландец, как и я.

Девушка резко перестала вопить и облегченно вздохнула:

— Слава Богу! Я, и правда, подумала, что ко мне пришёл Курупи.

— Скажи, а кто такой Курупи? — спросил Кейн у девушки.

— У нас в Парагвае живут рыжие гномы, которые появляются в домах в отсутствие мужчин и… и… насилуют девушек и женщин, — объяснила Фернанда.

— А ты его лично хоть раз видела? — громко рассмеялся Патрик.

— К счастью, нет! Но они существуют!

— Может быть… — уклонился от дальнейшего разговора на эту тему Мак-Махон. — Ты могла бы подстричь моего земляка?

— Конечно! Парагвайские женщины всё могут! — с гордостью ответила девушка.

Минут через сорок Кейн уже имел причёску, как у Патрика. А затем Фернанда нагрела воды и приготовила для гостя ванную.

— Пользуйся, земляк, пока хозяев нет! — с ехидцей пригласил Мак-Махон.

Пока Кейн впервые в жизни наслаждался горячей ванной, Фернанда переделала на него старый костюм и рубашку Патрика.

— Ух ты! — восхитился Томас, надевая на себя эти вещи после купания.

— Парагвайские женщины всё могут! — довольно улыбнулась Фернанда.

Мак-Махон и Кейн вышли из дому около пяти часов.

— Зайдём пообедаем! — пригласил своего соотечественника Патрик.

— Ага, а то у меня в животе уже давно урчит! Жрать сильно хочется! — признался Томас.

По широкой аллее, вдоль которой росли деревья, ронявшие свои крупные лиловые цветы, они дошли до дешёвого ресторанчика, где Патрик заказал пиццу и пива. Они вспоминали свою жизнь в Ирландии… Патрик, вдруг оборвался на полуслове и, достав серебряные часы из кармана:

— О, дружище, у нас очень мало времени! Я тебе сейчас предлагаю посетить простибуло.

— Что посетить? — не понял Кейн.

— Дом, в котором женщины выполняют твои самые сокровенные желания! Но, естественно, за деньги. Не очень дорого, правда. От десяти до пятнадцати песо, — объяснил Мак-Махон.

— Ого! Десять песо! Дорого! — пронеслось в голове у Томаса. Он отказался.

— Нет, я тебя лучше на улице подожду!

— Как хочешь, — пожал плечами Патрик и рассчитался с официантом.