Валерий Старовойтов - Возмездие [Повесть и рассказы]

— Вдруг — телеграмма, глазам не верю. Кузя в гости пожаловал с самого Питера!

— Дорогие мои фронтовики, почему общаетесь, простите, как пацаны — все кликухами? — Виталий переложил ношу в другую руку и рассмеялся.

— А у нас сегодня день памяти Ивана Карповича Голубца. Он заводила нашей компании был. Вот и говорил, что, как война закончится, начнем Севастополь заново отстраивать и обращаться будем друг к другу по кличкам, как в детстве. Мы все трое с Херсонеса. Не будешь же мне на кран орать: «Виктор Иванович, майне».

— Да, лучше гаркнуть: «Босой, не спи! Замерзнешь»! — Иван Тимофеевич шагал так широко, что Старов едва успевал за ним.

— Вот дают отцы, им ведь уже по семьдесят пять, а скоры на язык и на ногу, — не переставал удивляться Виталий.

— Ты уж извини, браток, старых придурков, что припахали тебя. Вот сейчас за угол, и моя хата на Дыбенко.

Виталий занес авоську на махонькую кухню и хотел было распрощаться с милыми стариками, но встретил решительный отпор, укор и даже гнев со стороны мощного фронтового первостатейного старшины Кузина. Босов распутывал провод телефонной трубки и тараторил:

— Вы, товарищ капитан второго ранга, вот, можете позвонить. Мне телефон к пятидесятилетию поставили. Военком, тоже второго ранга, лично позвонил и поинтересовался про аппарат.

Сейчас благодать, а на сорокалетие Победы не ставили, хотя сам адмирал Ховрин такое распоряжение давал. А как думаешь, Виталий, на шестидесятилетие Победы, может быть, новую квартиру дадут?!

— Не будем о грустном, Босой, где «люминивые» кружки наши фронтовые? — Из единственной комнаты доносился хрипловатый голос Ивана Тимофеевича.

— Вот, нашел, какого ты их лешего на сервант поставил…

— Дорогие товарищи, — голос хозяина квартиры дрожал, — давайте помянем по русскому обычаю тех, кого с нами нет, кого забрала война, а кто уже и сам прибрался. Да пусть им будет земля пухом, а море домом.

Молча выпили, закусили. Босов засуетился с яичницей, но его друг здоровой рукой прижал за худые плечи к себе и чмокнул в лысину:

— Эх, Витек, сколько протянем, на том господу и спасибо. Давай за Вано по полной, и покалякаем «малехо» про двадцать пятое марта сорок второго, а то память дырявая совсем стала — напомнишь чего, если сбрешу.

Настенный календарь извещал о субботе 27 марта 1995 года.

— Последняя декада марта стояла ветреная, сырая, не как сегодня, — предался воспоминаниям Иван Тимофеевич. — Наш малый охотник «МО-121», загруженный под завязку, неделю безрезультатно проболтался вместе с другими кораблями дивизиона в поисках немецких лодок и вернулся в бухту, так и не сбросив ни одной глубинной бомбы.

— А я служил краснофлотцем на этой же базе, только на плавучем кране, и всегда их предупреждал, — Босов ткнул пальцем в сторону приятеля, — что выгружать их семь крупных глубинных бомб не буду. Врага пусть топят, а не возят боезапас туда-сюда.

— Восемь, как сейчас помню их лоснящиеся цилиндрические борта. Грузили еще порядка двадцати малых глубинных бомб на каждый катер, — лицо в обрамлении седой шкиперской бородки слегка зарделось от «Столичной». — Мы немцев на том выходе не нашли, а вот они нас, думаю, выследили, потому что часа два после швартовки последнего охотника поливали с воздуха так, что «мама не горюй».

— Видимо, немецкая подлодка сопроводила вас до входа в Стрелецкую бухту, а затем под прикрытием тумана всплыла и телеграфировала координаты базы для коврового бомбометания авиацией? — Виталий умело разделывал тарань.

— Не исключено. «Юнкерсы» налетели, как черти из преисподней, — старик тяжело вздохнул.

— Тимофеевич, никак в толк не возьму, почему Вано на катере остался?! — Босой появился с шипящей на сале яичницей в дверях комнаты.

— Иван остался на охотнике по приказанию штурмана — осмотреть привод руля. Голубец был рулевой на «МО-121». Отрегулировал привод и собрался на базу. Бомбардировка застала его уже на берегу.

— Да, немец намастачился базы крушить еще с Англии. Недавно прочитал, что точность их бомбежек определялась радиотелеграфным коридором при полете на цели: с одной стороны одни точки наземная станция передает, с другой — тире. Летчик и шпарит, как по рельсам. Отклонился в одну сторону — тире слышит, в другую — точки! Так точно по курсу на цель и выходили. Немец дураком никогда не был. Воевал тоже куда с добром. — Виталий с любопытством слушал разговор старых вояк.

— Чего, товарищ капитан второго ранга, так смотрите? Я ведь радистом на том же охотнике был, — и старик протезом постучал по столу: «Та-та, та-та-та».