Валерий Старовойтов - Возмездие [Повесть и рассказы]

— Бонита Онер, пожалуйста!

— А может, лучше не в отель, а ко мне — осмотрю вас. В СССР работала врачом, — поглядывает на меня в зеркало заднего вида, уверенно лавируя между машинами на Девяносто девятой.

— Почему бы и нет, только вы не переживайте, я каскадер. Бросаться под машины — суть профессии.

— А я натурщица, по совместительству прислуга, но этот подлец нажрался и предложил секс втроем. Все бы ничего, не ханжа, но третий, оказывается, гей, с которого он пишет картины для Бродвея. «Козел, х…», — далее на русском. Чуть не задохнулся от счастья, услышав родной язык. Жаль, что мало, а далее снова на языке, который слышу изо дня в день на протяжении стольких лет: — Has given on a physiognomy and in what mum has brought into the world has left». (Дала по роже и в чем мама произвела на свет уехала — перевод автора). Кстати, на его машине, поэтому и не хотела встречаться с полицией. Давайте, лучше все же ко мне, как вас?! Меня зовут Анна.

— Прыжки под колеса не повод для знакомства, но, учитывая, что сделано специально, будем считать таковым. Джон Вуперт, можно Джони. — Безупречный английский, видимо, произвел впечатление. Анна, а лучше бы по-русски Нюся, дольше обычного задержала взгляд в зеркале заднего вида.

Развалившись в кожаном сидении, я видел, как она косит накрашенными глазами в мою сторону. За окном уже Таймс-сквер. Машина поворачивает на Сорок вторую, самую оживленную на Манхэттене. Дождь лупит вертикально и с неистовой силой. Накрыв курткой неожиданную спасительницу, а сам, прикрывшись долларовым кейсом, спешу за ней следом к высотке. Лифт нас увлекает на двадцатый этаж. Она стряхивает капли дождя с роскошных длинных волос прямо мне под ноги со словами:

— Не обращайте внимания на моего деда, он психически нездоров. Мы к нему поднимаемся.

— Тяжелая жизнь в империи зла? Понимаю…

— Да. — Она серьезна и зажата, понимаю — лучше не балагурить. Дальше поднимаемся молча.

— Я осмотрю вас, напою кофе и вызову такси, договорились, Джонни? Если мало вам отстегнула за ущерб, назовите номер счета и тотчас переброшу недостающую сумму?

— Достаточно, именно пятьсот мне платят за подобный трюк.

Яркий свет просторной прихожей вырывает из темноты инвалидное кресло. В кресле, укрытое пледом по самый подбородок, изуродованное шрамом лицо с безумными, навыкате глазами. Старик смотрит на меня сначала очень внимательно, бормоча чего-то себе под нос, потом начинает креститься и вопить на русском:

— Лоскутов, Сашка Лоскутов, я узнал тебя, узнал!

Извинившись, Анна вкатывает коляску в спальню. Старик продолжает кричать на весь дом:

— У нас всегда под рукой было ведро водки и ведро одеколона. Водку, само собой, пили до потери сознания. А одеколоном мылись. До пояса. Иначе не избавиться от запаха пороха и крови. Даже собаки от нас шарахались, а если и лаяли, то издалека…

Я прислушался — видимо, моя новая знакомая возилась с уколом над стариком. Сначала он выкрикивал отдельные фразы про террор 1937-го, но скоро затих.

Мы прогуливаемся вдоль Ван Вик Экспрессвэй. Джип старого еврея стоит у обочины. Датчики, которые могут засечь прослушку, работают исправно даже на таком расстоянии от нас. В случае нештатной ситуации сработает аварийная сигнализация, известив, что противник рядом. Изя сначала долго оправдывался из-за сорванной встречи, но, расценив по-своему молчание, начал трепаться о своем знаменитом родственнике одного из исторических мэров этого города:

— Многие помнят, как сын еврейки и итальянца-агностика в 1930-м довел до бешенства Гитлера, когда после Хрустальной ночи он расставил полицейских евреев вокруг германского консульства.

Он и дальше продолжал бы в том духе, но я перебил его:

— Кто взял Джафара, и сколько он успел зачистить бывших?

— Ребята из ОКРС, отдела по борьбе с организованной преступностью и рэкетом в Кливленде.

— Джафар работал под прикрытием, но вышла неувязка и… — еврей поежился. — Что будешь делать, если он успел только одного. Первые полосы изданий «Вашингтон пост» были забиты о русской резидентуре.

— Читал до судорог в челюсти! Времени нет, да и рисковать больше нельзя, начну сам. Ты же знаешь, перед встречей на высшем уровне «хозяин» решил провести зачистку бывших соотечественников, которые начали сдавать своих.

Изя передал шифровку. Список состоял из десяти фамилий. Среди них полковник Кузьмичев, адрес проживания г. Нью — Йорк, 42-я… В глазах стоял безумный старик, пока пламя пожирало листок папиросной бумаги. «Что же, революции пожирают своих детей».