Роберт Фаббри - Веспасиан. Фальшивый бог Рима

Веспасиана мутило от омерзения, но, увы, он был бессилен что-либо поделать. Как и все в Риме, он был загнан в угол и принимал вынужденное участие в забавах безумного императора, чья власть опиралась на мечи преданных, вернее сказать, купленных за щедрые подачки преторианцев.

— Я так и знала, что найду тебя здесь, — вывел его из задумчивости нежный голос. Он обернулся: в дверном проёме стояла Ценис. Глаза её были красны от слёз.

— Ценис, что случилось? — спросил он, шагнув ей навстречу.

— Моя хозяйка послала меня, чтобы я немедленно привела тебя к ней.

— Я согласен. Но что случилось?

— Она хочет попрощаться с тобой.

— Попрощаться? Но куда она собралась?

Ценис разрыдалась и бросилась Веспасиану на шею.

— На встречу с Паромщиком.

— Меня уже многие пытались отговорить, куда более важные люди, чем ты, Веспасиан, — произнесла Антония. — Поэтому давай не будем тратить время друг друга. Я уже приняла решение.

— Но почему, домина? — Веспасиан сел напротив Антонии за дубовый письменный стол в её личных покоях.

В окно просачивались скудные лучи вечернего солнца. Один такой луч упал ей на лицо, безжалостно высвечивая морщины, оставленные годами тревог вокруг глаз и рта. Он впервые видел Антонию такой старой.

— Потому, что я не могу сидеть, беспомощно глядя на то, как мой безумный внук пускает на ветер богатство империи и авторитет моей семьи. Он плюёт на мои советы и публично унижает меня. Мне было запрещено присутствовать на похоронах собственных внуков. В моих руках не осталось ни грана власти. Казна пустеет на глазах, и если он намерен и дальше покупать любовь толпы, ему придётся искать новый источник денег. Вскоре возобновятся суды над изменниками. Богатые и влиятельные семейства лишатся последней собственности, с тем, чтобы бедняки и дальше ели бесплатный хлеб и рукоплескали гладиаторам в цирках. Сенат будет разодран в клочья. Чтобы выжить, все начнут доносить друг на друга, пока от Сената не останется жалкая горстка. В конце концов, к ним придёт понимание: если ничего не менять, то вскоре они все умрут, чего, собственно, и добивается Гай. Года через три-четыре его убьют. Но что тогда? Гвардия выберет собственного императора. Опять-таки, кого?

— Клавдия или Тиберия Гемелла.

— Тиберий Гемелл умрёт до конца этого года. Гай об этом позаботится. Впрочем, не велика потеря, в нём слишком много от его матери Ливиллы. Клавдий? Трудно сказать. Я завещала ему этот дом и значительную часть моих владений. Правда, большая их часть всё равно досталась Гаю и он теперь пускает её на ветер. Думаю, деньги Клавдию не помешают, если Гай решит оставить его в живых. Собственно, по этой причине я и приняла решение уйти из жизни. В свою бытность консулом Клавдий всех удивил. Он знал все процедуры, молитвы, формулировки и почти не заикался, произнося их. Он ни разу не заставил Сенат краснеть за себя. Люди начали смотреть на него по-другому. Останься я жить, чтобы поддержать его, Гай узрел бы в этом угрозу для себя и наверняка устранил бы потенциального соперника. Когда же меня не будет, он, по всей вероятности, будет и дальше воспринимать Клавдия как предмет насмешек и потому сохранит ему жизнь. Мои вольноотпущенники и вольноотпущенницы перейдут Клавдию. Таким образом, у Ценис, которую я освободила в своём завещании, будет не хозяин, а покровитель.

Веспасиан оторопел. Момент, которого он ждал целых одиннадцать лет, наконец настал. Но, увы, не таким он представлял его себе!

— Это одна из причин, почему я позвала тебя сюда, Веспасиан. Ценис мне как родная дочь, я должна быть уверена, что ей ничего не грозит. Ты должен взять на себя заботу о ней.

— Разумеется, домина, но как я сделаю это, если она будет жить под одной крышей с Клавдием?

— А она и не будет. Клавдий слишком слаб, чтобы воспротивиться Калигуле, когда тот пришлёт за ней своих гвардейцев. Если Калигула спросит тебя о ней, скажи, мол, она уехала с Феликсом в Египет — помогать ему вести мои тамошние дела. Кстати, я так ей и предлагала, но она предпочла остаться здесь. Я купила ей домик на Квиринале, недалеко от дома твоего дяди. Как только меня не станет, отведи её туда. Она будет в относительной безопасности, если не станет высовывать оттуда нос. Об этом известно лишь мне, Паллу и теперь тебе.

— Я позабочусь о ней, домина, и спасибо тебе за твою щедрость.

— Это подарок для Ценис, а не для тебя, — улыбнулась Антония, — хотя, предполагаю, ты извлечёшь из него пользу для себя. Кстати, для тебя у меня тоже кое-что есть. Но сначала — моя просьба.