Роберт Фаббри - Веспасиан. Фальшивый бог Рима

Последние полчаса, в течение которых Калигула с извращённым интересом упивался представлением карликов, стали для них обоих испытанием на крепость нервов. Было видно: Калигула задался целью вызвать у бабушки омерзение и добился своего.

— Гай, я не уверена, что это представление способствует хорошему пищеварению, — заметила Антония, не в силах больше терпеть омерзительное зрелище.

Чтобы хоть как-то оградить себя от него, она взяла яблоко и принялась его медленно чистить.

— Да будет тебе, бабушка, дуться, это просто смешно. Можно сказать, детские забавы по сравнению с тем, что они вытворяли для Тиберия на Капри.

— Гай, дорогой, здесь не Капри. Здесь Рим. Здесь нужно соблюдать известные приличия.

— Какие ещё приличия? Приличия аристократов? Приглашать кулачных бойцов, чтобы они, потные и окровавленные после того, как отлупят друг друга, задержались и, как только гости уйдут, устроили схватку иного рода? Это твои приличия, и я тебя за них не сужу, если это то, что тебе нравится. Мне же нравятся мои карлики. Они поднимают мне настроение. Так что не советую тебе упрекать меня. По крайней мере, я честен и не скрываю своих вкусов. Более того, возможно, я самый честный из всех рождённых в сенаторском и всадническом сословии в этом лицемерном, словно двуликий Янус, городе.

Антония положила на тарелку наполовину очищенное яблоко и поднялась на ноги. То, что Калигула в присутствии Веспасиана озвучил её собственные сексуальные предпочтения, явно стало для неё последней соломинкой.

— Я не упрекаю тебя за это, Гай. Я просто не хочу это видеть. Я устала, как и положено старой, разочарованной женщине. Поэтому позвольте пожелать вам обоим доброй ночи. Спасибо, это был в высшей степени интересный вечер.

С этими словами Антония, не оборачиваясь, быстро зашагала прочь.

— Я попрошу Веспасиана, чтобы он прислал своего приятеля Магна. Вот кто тебя развеселит, бабушка! — крикнул ей вслед Калигула, когда она вышла из триклиния, после чего с торжествующим смехом повернулся к Веспасиану.

Тот попытался не выдать своего ужаса и тревоги по поводу того, что стал невольным соучастником последней дерзости Калигулы в адрес Антонии.

— Мне кажется, я отлично дал ей понять, где её место. Что ты скажешь?

— Что ты мастерски осадил её, — ответил Веспасиан. Теперь, когда Антония ушла, он мог без стыда прибегнуть к откровенному подхалимажу, за что ненавидел самого себя. — И ты прав. Ты действительно единственно честный человек во всём Риме.

Калигула со снисходительной улыбкой посмотрел на Веспасиана.

— Просто я единственный, кто может себе это позволить. Сенат слишком долго жил в заблуждении, что они с принцепсом делят власть, хотя на самом деле они рабски проголосовали за так называемое его завещание, а затем и за завещание Тиберия лишь с целью заручиться благосклонностью нового императора. Они давно позабыли, что такое честность. С тем же успехом в Курии может заседать стадо овец. Что ж, я лично поучу этих овец честности.

Веспасиан открыл было рот, чтобы дать честный ответ, но передумал.

— Не сомневаюсь, что из тебя выйдет прекрасный учитель.

— Ты прав, друг мой, ещё какой! — подтвердил Калигула, вновь переключая внимание на пирамиду из карликов.

Главная карлица оседлала её вершину, в то время как все остальные энергично обихаживали «ручки».

— Принцепс, я хотел бы попросить тебя об одном одолжении, — произнёс Веспасиан, надеясь в душе, что поскольку представление, похоже, во всех смыслах достигло своего финала, столь любимого Калигулой, тот, пребывая в благостном состоянии духа, не ответит отказом на его просьбу.

— Веспасиан, друг мой, проси, что хочешь.

— У меня в Египте есть одно семейное дело, которое я хотел бы довести до конца. Ты дашь мне разрешение на поездку туда?

— И на пять-шесть месяцев лишиться друга? Что же буду без тебя делать? Пусть твои дела решает за тебя кто-то другой, главное, чтобы не сенатор, потому что это опасно. Судя по всему, Феникс уже родился, но ещё не улетел на Восток.

— Нет, дело требует моего личного участия. К тому же я уеду не раньше, чем истечёт срок моего эдильства, а это будет только в конце года, — уточнил Веспасиан, мысленно удивившись, какое отношение к безопасности сенаторов в Египте имеет перелёт Феникса на Восток.

— Хорошо, я подумаю. Вдруг к тому времени я от тебя устану, а Феникс уже улетит. Каллист! — в триклиний торопливо вошёл коротышка-управляющий, которого Веспасиан видел ещё в Мизенуме. — Как только мои карлики завершат представление, позови Клемента и раздобудь для нас грязные туники и плащи с капюшонами.