Роберт Фаббри - Веспасиан. Фальшивый бог Рима

Сабин пробежал свитки глазами и довольно осклабился.

— С удовольствием.

— Таким образом, Призванные Отцы, — завершил свою речь старший Консул Азиатик перед полным залом Сената. — Я предлагаю проголосовать за благодарность от лица Сената в адрес его верного члена, Гая Поппея Сабина, который долгие годы верой и правдой служил нам и императору. Я также предлагаю за общественный счёт отлить его изваяние в бронзе и поставить на Форуме.

Азиатик сел под хор одобрительных голосов с обеих сторон зала. Веспасиан последовал всеобщему примеру. Антония наверняка осталась бы довольна тем, подумал он, что консул провёл дебаты именно так, как она просила.

— Старший консул, могу я взять слово? — пророкотал Корбулон, заглушая гул голосов, и поднялся с места.

— Сенат выслушает тебя, сенатор Корбулон, — крикнул Азиатик, призывая зал к тишине. Веспасиан улыбнулся.

Корбулон вышел вперёд, пытаясь не выдать своего отвращения по поводу первой части того, что ему предстояло сказать по приказу Антонии.

— Призванные отцы. Я три года служил с Поппеем в Мёзии и Фракии. Я считаю для себя честью поддержать предложение консула. Я, как и вы все, был потрясён, когда Поппей был найден мёртвым на Форуме. Вместе с тем я считаю, что для человека, отдавшего свою жизнь на благо империи, нет лучшего места умереть, чем в самом её сердце.

Вместе с тем все мы знаем, что Поппей не возражал, когда солдаты величали его «император». Поэтому я считаю, что статуя на Форуме, установленная в непосредственной близости от статуи нашего блестящего императора и его предшественника, стала бы напоминанием об этой прискорбной ошибке, — знаю, некоторые назвали бы это даже «изменой», — допущенной человеком, которого мы превозносим сегодня.

Под одобрительный шепоток Корбулон вернулся на место. Слово снова взял Азиатик.

— Сенатор Корбулон совершенно прав, напомнив нам об этом прискорбном эпизоде. Мы бы не хотели, чтобы император решил, что верный ему Сенат так или иначе прощает ошибку Поппея, которую тот допустил, — я в том уверен, — охваченный ликованием по поводу победы над врагами Рима. То, что император в своём милосердии предпочёл столь долго закрывать на неё глаза, есть сигнал нам всем, что — в отличие от статуи, которая, возможно, не вполне уместна, — слова благодарности заслуженно причитаются тому, кто допустил в жизни всего одну ошибку.

Веспасиан нервно — ибо делал это впервые — поднялся с места.

— Старший консул, могу я взять слово?

— Сенат готов выслушать первую речь сенатора Тита Флавия Веспасиана, — торжественно объявил Азиатик.

Ощущая на себе взгляды пятисот сенаторов, Веспасиан прошёл на середину зала. Всеми силами стараясь не стушеваться, — как-никак, это было его первое публичное выступление в Сенате, — он прокашлялся и начал речь:

— Призванные отцы, многие из вас наверняка задаются вопросом, что могу я, один из самых юных членов этого уважаемого собрания, добавить к дебатам. Я тоже был во Фракии вместе с Поппеем, и верность Сенату Рима и нашему императору не позволяет мне молчать о том, чему я был свидетелем. Сенатор Корбулон был прав, когда привлёк ваше внимание к выкрикам «Император», однако он рассказал вам не всю историю.

Его не было во время празднования победы в решающей битве, ибо он, получив в своё распоряжение две когорты, отбыл с заданием взять укреплённую цитадель фракийцев и очистить её от остатков врага. Поэтому он не видел, как Поппей под крики «Император!» купался в лучах славы. Вместо того чтобы наказать или хотя бы одёрнуть крикунов, — а ведь именно так, движимый верностью императору, поступил бы любой из нас — он лично поощрял эти вероломные славословия.

Веспасиан выдержал паузу, глядя, как сенаторы устроили шумное соревнование в выражении своей преданности императору.

— Сколь позорным ни было это преступление против императора, оно ещё не самое худшее из совершённых Поппеем в тот день.

После этих слов воцарилась гнетущая тишина. Сенаторы тотчас умолкли, желая узнать, что же может быть хуже преступления против императора.

— Я был свидетелем того, как проконсул Марк Асиний Агриппа принёс Поппею известие о той чести, о какой проголосовало это уважаемое собрание и которую подтвердил наш император, даровав ему триумфальные украшения. Я был свидетелем тому, как Асиний именем императора и Сената приказал Поппею немедленно передать командование Помпонию Лабеону, чтобы самому вернуться в Рим. Поппей же, вместо того, чтобы продемонстрировать благодарность за оказанную ему честь, отказался это сделать, чем совершил преступление не только против императора, но и против этого уважаемого собрания. Лишь когда Асиний после сражения повторил приказ в присутствии целой армии, Поппей был вынужден сложить с себя командование.