Лассе Хольм - Месть сыновей викинга

– Посмотрим, надолго ли, – ответил Ярвис.

– Да услышит тебя Господь Бог, – добавил Вальтеоф, подчеркнув своим замечанием множество противоречивых интересов, которые нас объединяли и разделяли. Саксы, скандинавы, христиане, язычники, друзья, враги – наша небольшая группа являлась миниатюрным отражением многотысячной толпы, что готовилась развязать кровопролитие на улицах города за пределами подвала-темницы.

– Куда теперь? – спросил Ярвис, освещенный хрупким светом зари, проникающим в епископский сад поверх стен Йорвика.

Сгорбившийся послушник стоял в окружении нас с Хастейном и Ильвой позади серой каменной церкви и думал. Несмотря на заверения Ярвиса, что Вальтеоф не сможет передвигаться при дневном свете из-за сильных болей в глазах, мы надежно заперли дверь, ведущую с лестницы к подвалу для пленников, и вход в длинный дом.

– К Бьёрну Железнобокому, – ответил я.

Приемный отец Хастейна по-прежнему казался мне лучшим союзником на протяжении нескончаемого процесса разоблачения убийцы и спасения города от разрушения.

– Было бы неплохо, – отозвался Хастейн, – если бы ты наконец открыл нам имя преступника. Я уверен, что Бьёрн тоже захочет его узнать.

– Видимо, у Рольфа есть серьезная причина держать эти сведения в тайне, – сказал Ярвис.

Честно признаться, я не был уверен, что мои друзья мне поверят. Я адресовал Ярвису благодарный взгляд – и за поддержку, и за то, что он признал изменения, произошедшие во мне. Наши противоречивые интересы вскоре разлучат нас, но в последний день нашей дружбы мы держались вместе в надежде, что это поможет нам выжить.

– Бьёрн Железнобокий находится в тронном зале? – спросила Ильва.

– Там находится его серебро, – ответил Хастейн.

У ворот, ведущих в епископство, больше не было охраны. Площадь перед церковью также пустовала. После бессонной ночи на земле остались черные выжженые круги от костров. На мгновение мы даже подумали, что город покинут. Но в следующий миг услышали крики с южного конца Педергэде. Защитники взгромоздились на стену. Они теснились по обе стороны от тронного зала и на двух угловых дозорных башнях.

– Подстрекают саксов к осаде, – пояснила Ильва.

– Они совсем рехнулись? – удивился Ярвис.

– Мы пропустили рассветную речь Ивара Бескостного, – сказал Хастейн. – Наверняка он сказал им что-то для пробуждения боевого духа.

Мы побежали вдоль временных укреплений, отделявших Педергэде. При свете дня они скорее напоминали небрежно сколоченные дощатые заборы высотой в человеческий рост. Возможно, они и пригодились бы для сооружения загона для свободно разгуливающих коров или овец, но едва ли могли сдержать неприятеля, несмотря на земляной вал, опоясывающий изгородь, с которого можно было наблюдать, что делается в загоне.

На открытом пространстве за воротами, где накануне в лихорадочной спешке снесли все постройки, в тени задней стены тронного зала, стоял отряд из пятидесяти тяжело вооруженных воинов. Назначение этого отряда и его дислокации было непонятно.

– Давайте отыщем Бьёрна и расспросим о стратегии, – предложил Хастейн.

– Делайте, что хотите, – возразила Ильва, – а я хочу посмотреть, что творится на поле.

Ивар Бескостный стоял со своими дружинниками на стене восточнее тронного зала. Мы побежали на запад, обогнув массивное и поросшее мхом здание, мимо пяти десятков воинов, к лестнице, ведущей на бруствер, где плечом к плечу стояли скандинавы. Нам приходилось расталкивать всех локтями, чтобы протиснуться вперед и посмотреть на войско саксов, развернувшееся на расстоянии полета стрелы от нашего города. Пехота и крестьяне сгрудились в серую массу под прикрытием щитовой стены. Поодаль всадники осаживали лошадей под огромным количеством знамен, из которых два самых больших были нам хорошо знакомы: белый крест на черном фоне и красный боевой топор на белом фоне. Элла и Осберт обратились за поддержкой ко всем тэнам и олдерменам Нортумбрии.

– Чего они ждут? – полюбопытствовал я.

– Быть может, этого, – ответила Ильва и указала в направлении реки.

С берега к облакам поднималась тонкая струйка дыма. Пока мы стояли и наблюдали, дым стал гуще и чернее. Жаждущих битвы скандинавов, толпившихся у бруствера, охватило молчание.

– Корабли, – прервал тишину один из воинов.

– Саксы поджигают драккары! – выкрикнул другой.

Толкаясь и наступая друг на друга, возбужденные и растерянные воины увлекли нас за собой к угловому бастиону. Отсюда мы увидели, что три из семи драккаров, стоявших у берега, охвачены пламенем. Саксы за ограждением, установленным на каменном мосту, были не пехотинцами, а лучниками. Горящие стрелы роем поднимались с моста, описывали в небе дугу и завершали полет, падая на открытые палубы красавцев-кораблей.