Сергей Алексеев - Роковой срок

Ураган отступил.

– Деве меч? Да еще бич дарить?.. Не принято у нас. Это знаки войны!

– У вас не принято!.. А по обычаю мати сии дары царицам преподносят мужи, когда не воевать с ними хотят, а совокупляться в праздник Купалы... Ох, напрасно спутала тебя Чаяна! Не бывать толку...

Старуха захрапела с такой силой, что с войлочных стенок от сотрясения посыпалась пыль...

Ураган же собрался в путь и приготовил дары – меч выбрал самый проворный и ухватистый, не обагренный кровью, затем достал новый бич, сплетенный еще прадедом из кожи буйного тура, снятой с ног. Перед полуднем следующего дня запряг колесницу, заседлал своего коня да двух подводных взял с вьючными седлами, обрядился в черные одежды и кольчугу, как простой витязь, но шапку надел государеву и волчий плащ накинул на плечи.

Затем вошел в кибитку и растолкал ягиню:

– Пора!

– Добро я поспала! – Она потянулась со сладким стоном, будто девица. – Ну, раз ты к утру не передумал – поедем!

И будто дикий пардус, взвизгнула страстно, вскочила на колесницу, и конь с места взял в намет. Покуда Ураган садился в седло, ягиня уже была на окоеме, так что пришлось скакать ее следом. Час, другой едет, никак не догнать, лишь к вечеру приблизился к ягине на расстояние поприща, а она кричит:

– Не отставай, Ураган! Поспешать надо!

Да плетью по конским ребрам...

А тут еще снег повалил, полунощный ветер бьет в лицо, коня чуть ли не на дыбы ставит. Как стемнело, Ураган и вовсе потерял ведунью из виду и до утра ехал по едва приметному следу. Но когда рассвело, глядь, в лесистой балке костер горит и возле него уже ягиня хлопочет.

– Садись, государь, – пригласила. – Теперь я попотчую тебя.

И подает плошку с варенным на огне зельем.

Ураган выпил, согрелся и, завернувшись в волчий плащ, уснул прямо на снегу. И проснулся от голоса ягини:

– Вставай, государь! Пора трогаться в дорогу!

Она уже в колеснице, и плеть свистит над головой. Так ехали они несколько дней, и чем дальше, тем больше снега и уж мороз трещит.

– Куда же ты меня влечешь? – спросил Ураган, когда кони по колено в снегу начали утопать. – Мы зимой в эти края не ходим. Здесь лошадей кормить нечем!

– Ничего, не сдохнут твои кони, – ответила ведунья. – Скоро уже и Чаяну увидишь.

Наконец, зачернела впереди старая дубрава на высоком холме: это еще были земли саров, но сторона неуютная, давно заброшенная. В этих дубравах часто скрывались конокрады и здесь же прятали угнанные табуны, зная, что сары редко заезжают в лесные края; отсюда же был прямой путь в полунощную страну варяжей, куда потом и перегоняли дорогих сарских лошадей и ворованный скот.

Въехали они под голые кроны, а на них воронье расселось и глядит на пришельцев.

– Ну, где же Чаяна? – с нетерпением спросил Ураган. – Тут и следа человеческого не видать, не то что жилья.

Старуха ничего не сказала, спешилась, взяла лошадь Урагана под уздцы и повела в глубь леса, на вершину холма. И тотчас вдруг выскочил всадник лихой, в доспехах, на конокрада не похожий, но с ихними повадками: гикнул мерзким, гортанным голосом, засвистел, будто див – аж уши заложило, и на всем скаку поднял коня на дыбы перед ним. Чуть только не стоптал!

И в этот миг Ураган признал под всадником свою кобылицу, что пропала летом на берегу Денницы. Он вскинул руку, дабы крикнуть об этом, но в тот миг из-под копыт взлетела туча снежной пыли и запорошила глаза!

Ураган схватился за бич, чтоб окрутить шею озорника да выдернуть из седла, но тот умчался вдаль.

А еще лошадь под Ураганом словно взбесилась, заметалась по сторонам, закричала – не ягиня бы, так сбросила седока! Она же повисла на поводе, усмирила, и поэтому государь успел рассмотреть лишь по ветру летящий овчинный плащ всадника да волчий хвост на навершии железного шлема.

– Кто этот дерзкий всадник? – грозно спросил Ураган.

– Да уж, спесив! – согласилась ведунья. – Никакого уважения! А ведь тебе свычно, чтоб спешивались за поприще и приближаться шагом, без оружия...

– Под ним моя кобылица! По закону я должен взять ее!

– Возьми, коли догонишь!

– Ты знаешь его?

– Как не знать? Чаяна пред тобой предстала во всей красе!

– Это Чаяна? – изумился и возмутился он.

– Самая истинная царица мати! – засмеялась старуха. – Кротка, нежна и красы незнаемой дева.

– Что же она в доспехах, будто в поход собралась? А кричит и свистит, как разбойный див?

– А чтоб супостата устрашить. Ведь не кобылку проминала – на разбой ездила.