Сергей Михалёв: У роковой черты

И кто сказал, что голубь птица мира?
Законы стай ни кто не отменял.
Мы так же рвёмся, молча за наживой!
Мы словно ветер среди чёрных скал.

Забыты фолианты древних мыслей…
Поправ законы, правду, кто сильней…
Решающим этюдом наших действий
Является быть первым, средь людей!

С ухмылкою мы горсть земли бросаем,
Вперёд к вершине прямо по костям!
Мы только, разве что не лаем,
Но так, же рвём добычу по частям!

И есть у нас всего одно отличие,
От стаи псов и лучезарных птиц.
Нам кровь как будто безразлична,
И поклоняемся мы темноте гробниц.

Мы так же, связь с природою утратив,
По варварски терзаем плоть её!
И кто из нас в безмолвии заплачет?
Скорбя, что мать бросает вновь дитё…

И кто сказал, что голубь птица мира?
Законы стай ни кто не отменял!
Придумали себе ещё кумиров!
И сумерки Богов под дикий лай…

На сносях опять Европа, даром, что уже в годах.
Пузо пухнет лихолетьем, ноги в старых сапогах.
На плите кипит кастрюля, толерантность словно соль,
Демократии нажралась и потуг красивых слов!

С голым задом бравым маршем, разноцветие свобод…
Пьяно в дверь стучит, корячась, прошлогодний Новый Год.
Вот искусственная ёлка, мишура и блеск гранат,
И Снегурочка с винтовкой, и азартный блик в глазах.

Долго ль, коротко, но время… выпуская дух и крик,
Разродится та старушка с гордым воплем: «Хайль и Зиг!»
Разбегутся снова дети, словно мыши по углам,
А клопы из-под обоев разбегутся тут и сям.

И католик гугенота будет резать по ночам,
А баптист, усердно тужась, обличать всех мусульман.
Общий враг и общность цели, здравствуй добрый Новый Год,
Иезуиты всех поднимут на Крестовый, на поход!

И когда, гремя костями, с опустевшим животом,
Ты попросишь подаянья, осеняя всех крестом.
Вспомнишь сразу, как цинично приучала лучше жить,
Что вот клоп из-за границы так гламурненько смердит…

…Камо грядеши?
Мир мой безумный,
Странный и грешный,
Что зверь неразумный.
Свора голодных и бешеных псов,
Лают до хрипа, почуяли кровь…

Здесь каждый герой, глумливо смеётся,
На горло сапог, бравый марш в небо вьётся!
Здесь нет состраданию жалкого места!
Кто мы? Из какого мы созданы теста?

Ночь, и луна светит в небе с багровым оттенком,
Мрачные улицы, ходим по пеплу…
Сворой собак люди стенкой на стенку…
А лучше всей стаей на одного…

Саваном чёрным укрытое поле,
Старуха с косой снова с вороном в доле…
Ступает наш мир по костям, черепам,
Ходит безумцем по цветущим полям…

Где чугунная ограда там гранитная свобода,
Оцифрованные мысли, серых лиц круговорот.
Холодными штыками загорается тревога,
Только правильная сволочь любит свой пулемёт!

Распахнут свои ручонки нам призывные плакаты,
Гневно лупит по затылкам нам партийный реквизит.
Отточенные мысли, страшный смех лихой гранаты,
Она правильная сволочь, страх засел как паразит.

Коллективные мыслишки, оболваненные толпы,
Щедро топчут сапогами догорающий букварь.
Революции течения, лишь бы крикнуть громко, гневно.
Атрофированы чувства, кто не с нами, тот тварь!

Партийные свободы в головах, что нематоды,
Разноцветные знамёна принуждают лучше жить.
Библейские понятия затоптал народ свободный,
Только правильная сволочь там, где надо промолчит.

Где чугунная ограда, там гранитная свобода,
Виртуальные общения, да слепой газеты лист.
Перерыв перед атакой, ночью шарит по берлогам,
Она правильная сволочь, она здорово свистит…

Стонала земля, подчиняясь огню,
Ты шагал по углям, проклиная судьбу.
Здесь палящее солнце и пожар из страстей,
Всё пустыня укроет, здесь песок из костей.
***
Сквозь пустыню и бури ты бежал к миражам.
Вечно ты одинокий, вечно что-то искал.
Не затмение в небе, коршун кличет беду.
Растворяются тени, время – пыль на ветру.
***
Я такой же как ты, я такой же как все…
В этой жизни земной я Изгой!
Средь пустыни во тьме, средь песков на земле
Потерял в этой жизни покой.
Сквозь пустыни иду, рвусь упрямо к тебе,
А прозревшая Смерть обойдёт лишь Любовь стороной…
***
В круге серые лица, всё куда-то стремимся,
В лабиринте желаний от песков не укрыться.
Здесь палящее солнце и пожар из страстей,
Стал Изгоем, как ветер, был свечой средь теней…