Бенито Гальдос - Кадис

Выйдя из комнаты, донья Флора вернулась, неся две штуки шелковой ткани, желтой и алой, и тут же принялась с помощью горничной мастерить нечто вроде классической туники или хитона, обшивая ее серебряным галуном. Зная слабость доньи Флоры к экстравагантным туалетам, я подумал было, что странное одеяние готовится для нее, но, убедившись, что их скроено немалое количество, решил, что скорее всего они предназначены для театральных статистов или цирковых наездников.

– До чего же вы ленивы, сеньора графиня! – воскликнула донья Флора. – Ну как с вашим талантом к шитью не помочь мне выполнить заказ для «Крестоносцев Кадисской епархии» [3] Так называлось сформированное из добровольцев ополчение для обороны Кадиса от французов. , которым предназначено покончить с Францией и королем Жозефом?

– Мне не по душе, дорогая моя, терять время на глупости, – ответила моя бывшая госпожа. – Если уж надо колоть пальцы иголкой, то я предпочитаю по-прежнему шить белье для наших бедных солдатиков, которые пришли с Альбукерке из Эстремадуры [4] Корпус испанского генерала Альбукерке, преследуемый французскими войсками, с большими потерями добрался из Эстремадуры в Кадис и принял участие в его обороне. такими жалкими и оборванными, что больно на них смотреть. Поверьте, дорогая донья Флора, они, и только они, изгонят французов, а не эти уроды крестоносцы во главе с вашим доном Педро дель Конгосто, самым безумным среди всех безумцев нашей земли, прошу прощения за правдивые слова.

– Голубушка моя, не говорите подобных вещей при этом невинном юнце, – взмолилась донья Флора с плохо скрываемым удовлетворением, – а то он, чего доброго, вообразит, будто славный военачальник крестоносцев, ради которого я тружусь с иголкой в руке, питал ко мне когда-либо иные чувства, кроме чистейшей привязанности, не запятнанной ничем таким, что Дон Кихот именует «вызывающим кокетством». Увидев меня впервые в доме моего кузена дона Алонсо, дон Педро полюбил меня столь самозабвенно, что во всей Андалузии он не нашел другой женщины, достойной хотя бы одного его взгляда. С той поры и по сие время его поклонение приобретает с каждым годом все более утонченный, возвышенный и платонический характер. Свои чувства ко мне он неизменно выражает в наипочтительнейшей манере, и за все долгие годы нашего знакомства он не посмел меня коснуться и кончиком пальца. Люди толковали, будто мы склонны вступить в брак. Но не говоря уже о том, что мне ненавистно все напоминающее мужчину, дон Педро до корней волос вспыхивает при подобных толках, усматривая в них прямое оскорбление своей и моей скромности.

– Да и не годится шестидесятилетний дон Педро в мужья такой молодой и свежей женщине, как вы, мой друг, – сказала, смеясь, Амаранта. – А раз уж мы заговорили об этом, не сочтите мой совет навязчивым или нескромным, но, право, вам следовало бы поторопиться с замужеством, дабы не угас прекрасный род Гутьерреса де Сисньега. При этом надо выбирать мужа подходящего, другими словами, не такую старую худую клячу, как дон Педро, а нежного юнца, способного внести в дом радость, ну, к примеру, нашего Габриэля, который нас слушает и несомненно будет счастлив взвалить себе на плечи столь сладостное бремя.

Уплетая завтрак и прислушиваясь к остроумному разговору двух дам, я соглашался решительно со всеми доводами Амаранты, но донья Флора, угощавшая меня с отменной учтивостью, воскликнула, негодуя:

– Господи Иисусе, ну чему вы, друг мой, учите этого бедного ребенка, который, по счастью, не понимает ничего, кроме команды построиться по четыре в ряд? Зачем кружите ему голову?.. Габриэль, не слушай. И не вздумай по наущению милой плутовки графини свернуть с пути истинного, а то, пожалуй, вдруг начнешь рассыпаться в комплиментах, вздыхать и заливаться слезами. Дети – в школу. Чего только не выдумает эта Амаранта! Дорогая моя, да разве мальчик железный! Его счастье, что он встретил женщину с добрым сердцем, одинаково умеющую как укрощать безрассудные порывы юности, так и побеждать козни врага. Запасись терпением, Габриэль, не торопись, спокойно жди своей судьбы, уготованной тебе Богом. Да, жди, но без жарких, восторженных чувств и юношеского сумасбродства. Помни, ничто так не украшает благородного и деликатного юношу, как осторожность. И наконец, учись у дона Педро дель Конгосто, учись у него. Бери пример с его почтительности, с его суровости, с его твердости, с его неизменного платонического бесстрастия. Учись у него обуздывать свои порывы, нарочитой учтивостью выражений охлаждать пылкость мыслей, гасить любовный огонь, держать в узде свои руки, язык и сердце, готовое вырваться из груди.