Ревекка Рубинштейн - За что Ксеркс высек море [Рассказы из истории греко-персидских войн]

Настало время, когда Ино смогла осуществить свой коварный замысел. Она вышла на дорогу, по которой должны были проходить послы в Дельфы, и спряталась за кустом. Когда послы подошли к месту, где укрывалась Ино, она вышла к ним навстречу. Ино остановила их и протянула послам ларец с драгоценностями:

— Вот золотые украшения — серьги и подвески, браслеты и кольца. Возьмите их себе.

Удивились послы:

— Зачем ты отдаешь нам свои сокровища? Как мы расплатимся с тобой? Ведь у нас нет ничего.

— Они не нужны мне, — отвечала Ино, — но за это вы передадите царю не слова пифии, а то, что я вам прикажу!

Послы согласились. Они выслушали царицу и, запомнив все, что она сказала, двинулись в путь.

Вернувшись из Дельф, послы явились к Атаманту и передали ему вместо ответа оракула слова Ино:

— Принеси в жертву богам твоего сына Фрикса, и боги вернут плодородие нивам.

Поник головой Атамант. Тяжело ему было подчиниться оракулу. Но ради блага народа он готов пожертвовать сыном.

Начались приготовления к жертвоприношению. Ино торжествовала — ее план удался. Наконец она избавится от ненавистного пасынка.

Юного Фрикса приготовились вести в храм, как вдруг с неба спустился баран с золотым руном. Его послала Нефела, чтобы спасти своих детей. Фрикс и Гелла уселись на спину барана, и он поднялся с ними высоко в небо и полетел на север.

Они пролетали над зелеными полями, над быстрыми реками, над острыми вершинами гор. И вот показалось внизу безбрежное море. Летит над ним златорунный баран. Крепко держится за золотую шерсть Фрикс. А неосторожная Гелла посмотрела вниз на море, закружилась у нее голова, ослабевшие руки выпустили золотое руно, и она упала в морскую пучину.

С тех пор море, поглотившее Геллу, стало называться Геллеспонтом. И греки считали это море своим. Оно преграждало врагам путь в Элладу.

Ксеркс, властелин всех стран в Азии до берегов Инда, владыка Египта, готовился к походу на Элладу. Весь мир хотел покорить персидский царь.

Ксеркс решил пройти в Грецию самым коротким путем, через Геллеспонт. Для этого он приказал навести мосты в самой узкой части пролива. Западная сторона моста была уже готова и находилась под надежной охраной часовых. Оставалось закрепить вход на мосты с восточного берега.

Наступил полдень. Строители без конца таскали бревна, укладывали их и закрепляли канатами. Истомленные зноем и тяжким трудом, люди едва двигались. Они были на ногах с самого рассвета. Наконец перед заходом солнца работа была окончена.

В боевом облачении появился Ксеркс на мосту. Косые лучи заходящего солнца отражались на его панцире и высоком шлеме, огнем горели золотые ножны и рукоятка меча. В окружении свиты придворных царь вступил на мост и, как бы испытывая его прочность, топнул ногой, обутой в мягкий кожаный башмак с загнутым носком.

На утро был назначен последний смотр сухопутным войскам и флоту. Войско Ксеркса готово было выступить в поход на греков.

Ксеркс не хотел повторять ошибку Дария, своего отца, потерпевшего поражение при Марафоне. Флот Дария погиб в бурю у Афонской горы. Дурной славой пользуется это место, море там никогда не бывает спокойным. Поэтому Ксеркс ждал три года, пока пророют канал через Афонский полуостров.

На рассвете воины должны быть готовы к выступлению. Раньше обычного часа в лагере наступила тишина. Воины отдыхали перед трудным походом. Только дозорные обходили лагерь и телохранители стояли на часах у царского шатра.

А глубокой ночью разразилась страшная буря. Низкие черные тучи заволокли небо. Молнии прорезали тьму, освещая все вокруг. Оглушительные раскаты грома разрывали тишину. Хлынул ливень. Казалось, будто все моря поднялись вверх и опрокинулись на землю. А потом заревел ураган. Бешеный ветер вздымал волны, море бушевало. Грозные валы с белыми гребнями устремлялись ввысь и со страшной силой обрушивались на берег, на мосты. И когда казалось, что не может быть более сильного шквала, наступал другой, еще ужаснее, чем предыдущий. Шум волн и грохот грома заполнили все, и не слышно было, как разъяренное море рвало и ломало в щепки наведенные мосты. Как будто оно мстило за то, что люди попробовали его укротить.

К утру буря стихла. От мостов ничего не осталось, только выброшенные прибоем изломанные доски и бревна валялись на берегу.

Печально стоял Мардоний у моря, глядя на остатки того, что вчера еще было мостом. Как сказать об этом Ксерксу? Он так нетерпеливо ждал выступления, и снова все откладывается. Пока не построят новые мосты, нечего и думать о походе. Но кто осмелится доложить об этом властелину?