Джейн Ли: Другое море. Рассказы и миниатюры

© Джейн Ли, 2017

ISBN 978-5-4483-8105-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моя девочка пришла из школы в слезах. Я спросил ее, что случилось. Она не хотела говорить. Но я же отец, я должен знать.

– Кати поранила палец. А я.. я всего лишь хотела, чтобы ей не было больно. Я слизала кровь… я… – Крис снова расплакалась, – я же ничего такого не сделала! А они стали дразнить меня вампиром! – она уткнулась личиком в мою грудь.

Нет. Не может быть! Этого не должно было случиться. Не должно. Но могло. В глубине души я знал это. Хотя убеждал себя в обратном. Я гладил мягкие волосы дочери. И не знал, что сказать.

– Паап, вампиров же не бывает?

– Нет, конечно.

Конечно, нет. Их не должно быть. Такие твари не имеют права существовать. Я знаю, что они делают с людьми – я видел. И потому я их уничтожал. И уничтожил многих. Но все же… я сохранил жизнь одному. Сам лично, осознанно. Чтобы сделать из его крови лекарство для моей больной дочери. Не дать ей умереть. Но я не думал, что это обратит ее. Нет, не думал. Не хотел думать и сейчас.

– Послушай, малыш. Если тебе будет плохо в этой школе, мы просто найдем другую. Мы можем уехать – куда угодно.

Крис посмотрела на меня заплаканными глазами:

– Но я не хочу снова переезжать. Мы уже столько раз переезжали.

– Мы можем остаться. Как ты хочешь. Все, что захочешь, малыш, – я схватил ее в охапку и прижался щекой к ее щечке.

– Пап, ты колючий.

– Прости. Забыл побриться. Хочешь, пойдем пообедать в «Лакки Бургер»?

Крис улыбнулась и кивнула:

– А ты купишь мне обед-с-сюрпризом?

– Конечно.

Кассир, улыбаясь, протянула нам коробочку с детским обедом. Крис схватила ее и поскакала искать свободный столик. Я, груженый подносом с бургерами, картошкой и колой, поплелся следом.

Мы уселись за столик у окна, и Крис сразу засунула руку в коробку в поисках игрушки. Достала запечатанный пакетик с фигуркой. Раскрыла… и замерла: на ее ладони лежал мультяшный пластиковый вампир. В камзоле, плаще и с клыками – все как полагается. Вернее, как представляют себе люди, рисующие детские мультики. Губы Крис дрогнули.

– Я куплю тебе другой набор, – я хотел схватить фигурку с ее ладони, но дочь сжала ее и отодвинула руку. Потом снова взглянула на игрушку:

– Он не виноват. И он милый, – улыбнувшись, она посмотрела на меня.

Я перевел дыхание:

– Ну… ладно. Пусть живет.

Крис рассмеялась.

В конце концов, он не настоящий. И совсем не похож на того, что прикован цепями в моем подвале. Совсем.

Игрушечного вампира Крис поставила на тумбочку возле кровати. И с чего она к нему привязалась? Потому что ее дразнили? Мое покушение на игрушку добавило ей ореол мученичества? Этот глупый кусок пластмассы меня раздражал. И я злился на себя за это. Дочь охотника на вампиров играет с игрушечным монстром. Или это пугало меня после происшествия в школе? Как же трудно быть отцом семилетней девочки. Отцом-одиночкой.

Перед сном я дал Крис лекарство. Она, поморщившись, проглотила:

– Мне всю жизнь нужно будет его пить?

– Посмотрим. Как ты будешь себя чувствовать.

– Я чувствую себя хорошо.

– Значит, лекарство помогает, – я постарался улыбнуться и укрыл дочь одеялом, – Засыпай. Сладких снов.

Я ушел к себе в комнату. Взял руки банку с созданным мной снадобьем – осталось совсем немного. Нужно приготовить новую порцию. Это значило спуститься в подвал. Я убивал, считая это правильным и неизбежным. То, что мне нужно было сделать сейчас – неизбежно. Но правильно ли? Моя дочь должна жить. Она будет жить. Значит, правильно.

Я заглянул в детскую: Крис крепко спала, свернувшись калачиком. Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе, малыш, но… Вздохнув, я закрыл за собой дверь и отправился к кладовую. Там, за стеллажами с разным барахлом, коробками и старой одеждой скрывался вход в подвал. Я постоял немного у открытой двери, глядя на ведущую вниз лестницу. Каждый раз мне казалось, что я спускаюсь во мрак могилы. Внизу было тихо. Но я почти не допускал возможности, что пленник мог освободиться – его сковывали особые цепи.

Он был молчалив и неподвижен – как всегда. Лишь черные глаза следили за моими передвижениями. Но в этом взгляде не было ни грамма эмоций. И, как ни странно, это тоже раздражало меня.