Ревекка Рубинштейн - За что Ксеркс высек море [Рассказы из истории греко-персидских войн]

Задумался правитель Спарты, не решаясь сразу дать ответ. И тогда Фидиппид, который передал все, что ему было поручено, добавил уже от себя:

— Падение Афин будет началом порабощения всей Эллады. Устоит ли тогда одна Спарта перед натиском такого страшного врага?

На другой день Фидиппид получил ответ: лакедемоняне согласны послать в Афины своих воинов. Но только это будет сделано не теперь. По обычаю Спарты, всякий поход мог начинаться только при полнолунии. Фидиппид же явился в Спарту на девятый день месяца, когда еще до полной луны было далеко.

— Скажи твоим архонтам, — передали ему, — мы выступим сразу после наступления полнолуния.

С тем и вернулся в Афины Фидиппид. Надо ждать полной луны.

А время не ждало.

Уже начала переправляться в Аттику неисчислимая персидская армия. Войска заняли узкую косу на севере Марафонской равнины. Это была лучшая боевая позиция, укрепленная самой природой.

Там, между морем и болотами, полководцы Дария Датис и Артафрен расположили в боевом порядке свои войска. Они готовились к наступлению на Афины: туда от Марафона шла прямая дорога.

Положение в Афинах было тяжелое. Помощь Спарты запаздывала. Хуже всего было то, что афинские аристократы ненавидели народную власть и готовы были на все, лишь бы избавиться от демократии.

— Лучше власть персидского царя, чем господство презренной черни! — говорили они.

Когда в Афинах свергли тирана Гиппия, он бежал в Персию и стал служить в войсках Дария. Теперь он возвращался в Афины во главе одного из отрядов персидского войска. Гиппий хорошо знал, что среди афинских аристократов он найдет людей, которые охотно перейдут на сторону властелина Персии.

Действительно, их оказалось немало. Они теперь, предвидя гибель Афин, подняли головы и были готовы предать свой родной город.

А между тем афиняне готовились к обороне. Все мужчины, способные носить оружие, юноши и совсем пожилые мужи, вступили в отряды войск. Даже рабам выдали оружие и военные доспехи, обещая им свободу за мужество и отвагу.

Афинские стратеги не могли договориться, где встретить врага: в открытом ли бою на поле Марафонском или ждать осады Афин и обороняться у стен города.

Тогда выступил стратег Мильтиад:

— С того времени как существуют Афины, им никогда не угрожала такая опасность, как теперь. Если мы будем ожидать наступления персов, то можем понести поражение. Если же наш город выйдет победителем в этой войне, то он станет первым в ряду городов Эллады.

Решено было встретить врагов в открытом бою. И на другой день утром афиняне заняли позиции в южной части Марафонской равнины, на возвышенности у храма Геракла. Оттуда был виден лагерь противника, боевое расположение его воинов, хорошо просматривалась дорога, ведущая к Афинам. Ее-то и нужно было защищать, чтобы преградить врагам путь к сердцу страны.

В последний момент явилось подкрепление. Граждане Платеи прислали свои военные отряды. Они были не очень многочисленны, но эта неожиданная помощь подняла дух афинян и еще больше укрепила их уверенность в победе.

Персы были ошеломлены. Неожиданное появление афинского войска расстроило их планы. До сих пор, казалось, удавались все их расчеты: греки были застигнуты врасплох, у них не было времени собраться с силами и дать отпор врагам, дорога на Афины открыта. Впрочем, ни Датиса, ни Артафрена не слишком беспокоили эти осложнения.

Неужели малочисленные отряды афинян и платейцев устоят против многотысячной пехоты и конницы войска царя Дария! Сам Гиппий не сомневался в этом, и персидские военачальники были твердо уверены в победе. Они не торопились открывать военные действия.

В греческом лагере спорили, как быть: ожидать ли, пока персы начнут наступление, или самим ринуться в бой и неожиданным ударом оглушить противника.

— Разве такая горсточка людей может разбить огромную армию? Стоит ли рисковать? — говорили одни.

— Только внезапное нападение и решительный удар обеспечат победу, — настаивал Мильтиад.

Десять стратегов было у афинян. Четверо были согласны с Мильтиадом, другие пять возражали ему. Последнее слово оставалось за полемархом [19] Полемарх — один из десяти архонтов. Каллимахом. К какому решению он примкнет, то и будет приведено в действие.

И снова зазвучали горячие речи Мильтиада:

— Решай, Каллимах! Теперь или никогда! Если мы не выступим немедленно, великая смута овладеет афинянами. Поднимут голову сторонники Гиппия и отдадут нас во власть персов. Если же мы внезапно нападем на врагов и оглушим их неожиданным ударом, мы можем одержать победу, и наше отечество будет свободно. Берегись, не слушай тех, кто боится открытого сражения.