Анастасия Туманова - Отворите мне темницу

– И слава Богу! Сами изволите видеть, что творится: дорогу развезло, лошадей даже для казённой надобности нету… вон, господин губернский секретарь второй день дожидаются! А перековать, конечно, можно, это наш Иван мигом устроит… Самоварчик покуда не изволите ли? Соблаговолите на другую половину, в трактир пройти!

В трактире, к удивлению Закатова, было пусто: лишь у окна толковали о своих делах два купца в широченных армяках, да возле дальней стены виднелся неподвижный женский силуэт.

– Вот здесь извольте присесть, удобно вашей милости будет. – зевающий слуга проводил Закатова к столу, покрытому линялой скатертью в застарелых пятнах. – Селёдочки прикажете, аль сразу обед нести? Шти у нас нынче недурные, и селянку с карасями можно заказать…

От обеда Закатов отказался и спросил только самовар. Слуга ушёл, а Никита, отвернувшись к окну, стал смотреть, как капли дождя сползают по ржавым, поникшим листьям калины в палисаднике. От тепла сразу же захотелось спать, но он не давал себе задремать, зная, что через час за ним явится Кузьма.

Самовар всё не несли. Из-за стены доносился испуганный стрёкот смотрителя, его перебивал густой и недовольный бас: «Да говорю я тебе, скотина, что у меня казённая надобность! Где хочешь бери лошадей, сволочь, но чтобы через час!..» Купцам подали экипаж, и они, по-прежнему споря и размахивая руками, прошли мимо Закатова к дверям. Он остался наедине с дамой.

Та сидела не двигаясь и за всё время, что Закатов находился в трактире, не изменила позы. Лицо дамы было в тени, и Никита даже не мог увидеть, стара она или молода. У ног незнакомки поблёскивала довольно большая лужа: очевидно, женщина даже не пыталась снять и высушить свою накидку.

«Что она здесь делает?» – изумлённо думал Закатов. – «Одна… кажется, даже без прислуги… Да и мокрая ведь вся! Чего она ждёт?»

– Откуда эта барыня, братец? – тихо спросил он, когда слуга принёс самовар. – Лошадей ожидает?

– Да мы и сами, изволите видеть, не ведаем. – так же тихо ответил слуга, косясь на застывшую фигуру у стены. – Вчера под вечер прибыли и цельную ночь вот так и просидели. Лошадей не спрашивали, чаю им подали – пить не стали… Сидят не движутся, совестно даже и беспокоить… а ведь место денег стоит!

– Прислуга есть? Экипаж? На чем-то ведь эта дама прибыла?

– Никак нет, никакого экипажу и даже девки с ними нет! По всему выходит, что пешком прибыть изволили.

– Как «пешком»? По такой-то погоде?! И не сказала, откуда и куда?

Слуга только пожал плечами.

– Хозяин, Трифон Андреич, уж тревожутся. Может, барыня до ночи сидеть пожелают, а то ещё, не ровен час, помирать тут вздумают… что делать-то с ними? Пробовали мы спрашивать осторожненько: куда вояжь держите?.. Ничего не ответили и сами все такие опрокинутые, будто и по-русски не понимают. Может, знакомая ваша? – с надеждой спросил он. – Им бы ехать отсюда надобно… Места, видите ль, мало! К ночи столько проезжих понабьётся, что каждая лавка на счету будет…

Слуга ушёл, продолжая вполголоса сокрушаться. Отхлёбывая из стакана горький чай, Закатов в нерешительности поглядывал на даму у окна. «Кто же это? Одна, невесть куда направляется… Судя по всему, и без денег. Кабы хоть какая-то знакомая, можно было бы предложить помощь. А может, просто ждёт кого-то, а те запаздывают?» Размышляя, Никита допил чай и услышал со двора бодрый призыв своего Кузьмы:

– Бари-ин! Никита Владимирыч! Ехать можно!

Закатов поднялся, взял с лавки так и не просохшую шинель. Некоторое время стоял в сомнении. Затем, решившись, пересёк трактир.

– Сударыня… Простите, что осмеливаюсь вас обеспокоить. Я – Никита Владимирович Закатов, здешний помещик и мировой посредник. Не могу ли я быть вам полезным в чём-либо?

Дама, вздрогнув, подняла голову, и изумлённый Никита увидел, что она совсем молода – лет двадцати, не более. Большие, светлые, ещё припухшие от недавних слёз глаза посмотрели на него почти безразлично. Тонкое, нервное лицо с острым подбородком не выразило ничего.

– Оставьте меня, сударь. – послышался чуть слышный, потухший голос.

– Безусловно, вы вправе требовать… Но мне кажется, что вы находитесь в затруднительном положении. Я, с вашего позволения, мог бы…

Договорить Закатов не сумел. Дверь трактира распахнулась, и внутрь суетливым, мелким шагом вкатился господин в гороховом потрёпанном пальто. Лысоватость господина и его куриный дряблый подбородок показались Никите знакомыми. Присмотревшись, он узнал прибывшего: это был его дальний сосед, Алексей Порфирьевич Казарин. Закатов до сих пор с тоской вспоминал красавицу кобылу, виденную им на грязном казаринском дворе. «Продал, поди, подлец… или испортил. Как жаль, что мы в ссоре! Глядишь, я купил бы ту Наяду в пару к Ворону – вот и начало конному заводу!» Но мечты оставались мечтами, и невесту для Ворона Никита рассчитывал приобрести будущим летом на губернской ярмарке.