Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Ставили в вину Святополку и жёнку-наложницу, через которую льстецы многие выгоды приобретали в обход честных людей.

Неудачный поход на половцев любви к великому князю не прибавил — нелюбимому ведь ничего не прощается!

Глухо роптал Киев. Бояре собирались на тайные вечери и толковали между своими, что пора-де великого князя менять. Доброжелатели Мономаховы доводили их опасные речи до Переяславля.

Владимир Всеволодович Мономах считал переворот преждевременным. Только-только наметилось военное единачальство сильных князей для конечной победы над Степью. Великий князь Святополк, хоть сам палец о палец не ударил, чтобы объединить князей, но и не мешал. Больше от него ничего и не требовалось, обо всём, что требуется для святого дела, Мономах похлопочет. А освободится киевский великокняжеский стол - быть новой усобице. Князья Святославичи просто так великое княжение не отдадут. Сам же Мономах чувствовал, что ещё не вошёл в полную силу, чтобы ни у кого из князей сомнений не оставалось - только Мономаху, единственному оставшемуся Всеволодовичу, принадлежит великое княжение...

Вот и поспешил Мономах с дружиной в Киев, мирить великого князя с боярами и нарочитой городской чадью. Не в первый раз он это делал, умел и киевлян утишить, и Святополковы дурости умерить. Даже капризная и злая жёнка-наложница его побаивалась и слушалась.

Остались на княжении в Переяславле три брата — Вячеслав, Юрий и Андрей. Правда, была ещё новая княгиня, но та больше в тереме отсиживалась, на людях показывалась редко. Да и люди к ней с делами обращались редко - знали, у кого власть.

Поэтому гонцы из пограничных градов на реке Суле, Воиня и Лубен свои гонцовские вести говорили перед братьями Владимировичами.

Тревожные были вести. Половцы в великой силе перелезли реку Сулу и ворвались в Переяславское княжество. Летучие загоны степняков разбойничают по всем дорогам, далеко опередив орду. Гонцы не надеялись даже, что доедут живыми до Переяславля: по оврагам пришлось хорониться, по рощам. Половцы идут широкой облавой, хватают людей на дорогах и в полях, жгут деревни.

Выходило по посольским речам, что гонцы опередили орду совсем ненамного.

— Насколько опередили? — строго спросил Вячеслав.

Гонцы переглянулись — кому первому говорить?

Тот, кто был постарше - бывалый полянин с сабельным шрамом поперёк щеки, — ответил неуверенно, как бы с сомнением:

- На половину дневного перехода, наверно, а то и помене...

Второй гонец подтвердил:

- Чаю, поганые уже Супоем бродятся.

То оно и выходило. От реки Супоя до реки Трубеж, на которой стоял Переяславль, тридцать вёрст, половина дневного перехода.

Местности у реки Супоя считались безопасными, прикрывали их от Дикого Поля сторожевые заставы, расставленные вдоль пограничной реки Сулы. И крепости там были крепкие. Значит, нагрянули половцы внезапно, протекли между крепостями, и люди их не ждали, не успели попрятаться или в грады уйти.

Беда, беда...

Братья прикинули, что у них было под рукой.

По сотне смоленских и суздальских дружинников. Вячеслав и Юрий ведь только малые дружины с собой привели - для сбереженья и почёта, не для войны. У Андрея ратных людей вовсе не было, жил при отце. В Переяславле тоже малая дружина осталась, большую дружину Мономах с собой в Киев увёл. Бояре по вотчинам разъехались, ратники разошлись по деревням — полевая страда была в разгаре. Городовым полком только бы стены прикрыть. Не с кем было князьям в поле выходить, Переяславль бы оборонить — и то ладно.

Порешили: тотчас послать гонцов в Киев к великому князю Святополку и Владимиру Всеволодовичу Мономаху и в Чернигов к князю Давиду Святославичу, а самим садиться в крепкую осаду.

Много утруждать себя осадными хлопотами князьям не пришлось. Воеводы в Переяславле были опытными, к осаде привычными, сами всё сделали. Да и горожанам не было нужды подсказывать, как в осаду садиться. Переяславль - град пограничный!

Созвонили большой сбор.

Часа не прошло, как собрались переяславские ратники на соборной площади в полном оружье, со стягами и трубами. Быстро разобрались по десяткам и сотням, выровняли ряды.

За ворота выскользнули легкоконные дозоры - досматривать подходы к городу, и тоже — без княжеской подсказки. Князьям только и оставалось что на крылечко выйти, на стройную рать посмотреть и призвать воев крепко стоять за град Переяславль, за Землю Русскую и Веру Христианскую.