Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Святослав Ольгович посоветовал Юрию отъезжать, чтобы не подвергать княжество конечному разорению. Обнялись на прощанье князья, оба прослезились, но ободряющих слов друг для друга не нашли. Будущее казалось зловещим.

Снова зимний поход по лесным дорогам, ещё длительнее и тяжелее. Едва добрели до суздальского рубежа, где Юрия ждал с владимирским полком сын Андрей. Передав ему начальствование над войском, Юрий Владимирович с одной ближней дружиной отъехал в Кидекшу. Там и застала его весть, что Святослав Ольгович Новгород-Северский, спасая своё княжество, замирился с великим князем.

Юрий залёг в Кидекше, как медведь в берлоге. Гостей не принимал, с волостелями и боярами-советниками беседовал Кузьма Сновидич. Он же и делами вершил, ссылаясь на волю князя, и гонцов-вестников выслушивал.

Многолетние труды Юрия Владимировича по складыванию Державы не прошли даром. И без присутствия князя не остановилась жизнь. Взрослые сыновья - Андрей, Глеб и Мстислав Юрьевичи - ставили полки на крепких местах вдоль рубежей, готовили города к осаде, добирали ратников. Словно освежающая весенняя гроза прокатилась над Залесской Русью. Словно подменили людей: не с прежним покорным равнодушием собирались они под воинские стяги, а по своей воле, с жертвенной готовностью сражаться. Непонятна была людям прежняя княжеская усобица, сражения на чужих полях, но теперь - иное. Биться общинно за свои домы и грады! За святыни православные, латинством не замутнённые! За всю Великую Русь!

А вести с юга приходили разные, больше тревожные, но были и такие, что вселяли надежды на благополучный конечный исход.

В Галиче неожиданно скончался друг душевный, славный воитель князь Василько Володаревич, и легла эта утрата тяжким камнем на сердце Юрия.

Князья Мстиславичи и Давыдовичи вконец разорили и унизили другого друга-союзника, князя Святослава Ольговича Новгород-Северского. Киевские и черниговские полки ворвались в княжество, разграбили вотчины князя Святослава, угнали коней и скот, разграбили сёла и деревни, сожгли дворы и гумна. Пошло прахом богатство, десятилетиями копившееся в вотчинах Святослава. Сам Святослав Ольгович был осаждён в своей столице, почти три недели отбивал жестокие приступы, но вынужден был склонить голову перед непреодолимой силой великого князя. 1 марта из приоткрытых крепостных ворот Новгород-Северского вышло посольство — умолять Изяслава Мстиславича о мире. Условия мирного договора были тяжкими: Святослава обязали возместить все убытки, нанесённые войной черниговским князьям, или отдать Изяславу Давыдовичу два своих города, от Юрия отстать и никаким образом с ним не сноситься. На том Святославу Ольговичу пришлось крест целовать и преклонять колени перед великим князем Изяславом Мстиславичем...

Обидно было Юрию Владимировичу за своего верного соратника. Обидно и стыдно перед ним, что не смог защитить его княжество, хотя обещал неоднократно. Как теперь Святославу Ольговичу, униженному и ограбленному, в глаза смотреть?

Но были вести и обнадёживавшие.

Рязанские и муромские князья на льстивые речи великокняжеских послов не поддались, остались за Юрием Владимировичем. Сунулись было конные дружины воинственного черниговского Давыдовича в рязанские волости, но были крепко побиты (великий князь Изяслав Мстиславич уже возвратился с большими полками в Киев).

Но подлинное облегчение принесла весть о том, что Мстиславичи и Давыдовичи не решились на большой поход в суздальские земли. И не наступившая весна была тому причиной: побеждённый в войне, князь Юрий Владимирович, сын Мономаха, оставался владетелем огромной Земли, которую люди, словно пренебрегая первоместностью Киева, уже называли Русью Великой!

Опасность пока миновала. А потом...

Неисповедимы пути Господа!

Божьей волей унижен князь Юрий за непомерную гордыню (на всю Русь замахнулся!), Божьей же милостью и поднимется, когда придёт пора.

- Господь уронил, Господь и поднимет! - утешал епископ Нестор. - Молись, княже, и радей о храмах христианских! Грехи твои, вольные и невольные, данною мне духовной властию отпускаю!

Никто, в том числе и князь Юрий Владимирович, не почувствовал, что подспудно вызревали перемены, которые круто изменят жизнь всей Руси, и начало этим переменам положит он, Юрий, прибавив к своему титулованию почётное прозвище Градостроитель, и именно это останется в благодарной памяти потомков, а не пустяшная междоусобная суета!