Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Многие мужи рассказам Ростислава верили. Кто лучше бывшего служебника великого князя Изяслава мог знать о его злоумышлениях против Суздаля, о тайном сочувствии киевлян и чёрных клобуков к Юрию Владимировичу? Почему бы не воспользоваться этим сочувствием?

С особой благосклонностью слушали рассказы Ростислава княгиня Елена и епископ Нестор - мысли и намерения их оказались созвучными. Между собой они говорили о походе на Киев, как о деле решённом, и сообща убеждали князя Юрия Владимировича.

Их усилия не остались незамеченными, и боярин Василий на утренних малых советах шутливо интересовался:

- Что вчера, княже, наша святая троица ещё надумала?

Юрий отмалчивался, но воинственность единомысленников не пресекал. Настойчивость близких людей не могла пройти бесследно. К тому же явные защитники ростовской обособленности от великокняжеских дел отошли в мир иной: тысяцкий Георгий Симонович, большой воевода Непейца Семёнович, наместник Ощера Трегуб...

Воевода и боярин Громила больше не высказывался на людях против дальних походов, а ведь каким ярым поборником ростовской обособленности слыл! Обиделся боярин на великого князя Изяслава. Во время зимнего похода киевские дружинники сожгли дотла его любимую вотчину на Волге, а имение пограбили. Огорчительно...

Союзник, князь Святослав Ольгович Северский, всё не успокаивался. Снова приехал от него тайный посол, подтвердил твёрдое намерение быть заедин с Юрием Владимировичем.

Но Юрий всё ещё колебался.

В Половецкую степь, в вежи покойного хана Аепы, тестя Юрия, отправился с тайным же посольством боярин Кузьма Сновидич. Долгие годы был Кузьма простой тенью боярина Василия, первым помощником в тайных делах. Ныне тень обрела реальность. Многие государственные дела Кузьма вершил самостоятельно, и неизменно заслуживал одобрение своего наставника. Зрелым государственным мужем стал Кузьма Сновидич, это признавали даже недруги. И на этот раз Кузьма с поручением справился.

Давно умер старый хан Аепа, да и половчанка Евдокия, первая жена Юрия, отошла в мир иной, но ведь, родственники-то в степи у Юрия остались!

Аепины сыновья поклялись прийти на помощь с большими конными тысячами.

20 июня суздальская конница выступила в поход. Следом двинулись пешцы из славной ростовской тысячи. Крепкие были ратники: в бронях, с большими щитами и длинными ударными копьями. Отдельными ватагами шагали мерянские ополченцы, закинув за спины свои страшные секиры. Такой большой и оборуженной рати ещё не выставляла Ростовская земля.

А лето было от Сотворения Мира щесть тысяч шестьсот пятьдесят седьмое [134] 1149 г. , начало новой полосы жизни для Юрия Владимировича. Чем обернётся его судьба?

Полки шли, таясь, сквозь лесную землю вятичей.

Но разве скроешь такую громаду?

Дозорные, загодя посланные черниговским князем Владимиром Давыдовичем к вятичскому рубежу, предупредили о движении суздальского войска.

Скоровестники из Чернигова поспешили в Киев.

Великий князь Изяслав Мстиславич, в свою очередь, послал за подручными князьями, чтобы не умедлили с полками. По всем дорогам стекались к Киеву дружины.

А в Чернигов приехал киевский боярин - благодарить Давыдовича за верность великому князю. Он передал просьбу Изяслава: послать посольство в Новгород-Северский, отговаривать Святослава Ольговича от единачества с Юрием. Видно, надеялся ещё Изяслав избежать войны...

Святослав принял черниговцев вежливо, но никакого ответа не дал, велел ждать. Дом, куда поселили послов, окружила крепкая стража.

Семь дней продержал Святослав послов в тесном заключении, а на восьмой отослал ни с чем. Завернули от Новгорода-Северского и великокняжеского посла. Святослав Ольгович объявил дерзко:

- Скажи Изяславу, что я сам с ним в Киеве говорить буду!

Закончились хитроумные посольские игры, впереди однозначно была война.

Августа в первый день Юрий Владимирович разбил свой воинский стан у Ярышева. Туда явились для совета князья Святослав Ольгович и Святослав Всеволодович.

Долго просидели в тот вечер князья-союзники за обеденным столом. Московский сильный обед вспоминали, с которого завязалась их дружба. О делах так и не поговорили. А на следующий день случилась у Святослава Ольговича неожиданная радость — родилась дочь, и нарекли её Марией. Теперь уже не обед начался, а долгое шумное пирование.

Только 5 августа выступили в поход суздальские и ростовские полки, а на следующий день — воинство князя Святослава Ольговича.