Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Однако оплошали и ростовские воеводы. Глядя на бегущую по льду Волги воду, они решили, что опасность миновала, и велели людям возвратиться из лесов в свои деревни. Тут-то и прихватили их чужие всадники!

Потом Изяслав Мстиславич хвалился, что вывел из княжества Юрия семь тысяч голов. Столько было пленено мужиков по деревням или меньше, кто считал? Но что полон был немалый, в Ростове и Суздале знали.

Ещё хвастал Изяслав, что взял-де копьём шесть ростовских городов. Ну, Кснятин да Угличе-поле можно городами считать, но на Шоше, Тверде, Дубне и Мологе не города были, а так - малые крепостицы, только для числа их великий князь к своим победам прибавил. Бог ему судья!

По последнему льду великокняжеские полки возвратились в Новгород и Смоленск. Сам Изяслав приехал в Новгород, обласкал и одарил посадника, тысяцкого и многих бояр, а потом возвратился в стольный Киев — уже в ладьях по Днепру.

Гнева на непостоянство Давыдовичей и Ольговичей великий князь предпочёл не показывать, ссылался с ними дружелюбно. 9 мая в Смоленске сыграли свадьбу сына Ростислава Смоленского — Романа — и дочери Сйятослава Ольговича Северского. Воинские потери не омрачили празднования, да и невелики они были. Ростислав своих дружинников не посылал на приступы городов, придерживал при себе. Потери несли псковские, ладожские и новгородские пешцы. Но в Смоленске стенаний новгородских вдов не было слышно, а в Киеве - тем более!

Князь Юрий Владимирович, как только ушли большие великокняжеские полки, быстрой ратью вернул под свою власть Торжок и Помостье [132] Помостье - новгородские волости на реке Мете. . В Кснятине и Угличе-поле заново отстраивали крепости. По берегам Волги застучали плотницкие топоры - мужики поднимали из пепла сёла и деревни.

Да полно, было ли нашествие великого князя Изяслава Мстиславича?

Неспешно катилось лето, от Сотворения Мира шесть тысяч шестьсот пятьдесят седьмое [133] 1149 г. .

Юрия Владимировича разбудили громкие голоса и ржание коней. Недовольно поморщившись, князь поднялся с постели. Непорядок!

Послеобеденный сон - дело святое. Так издревле повелось на Руси: после обеда все спали: и птица, и зверь, и человек. Прадедовские обычаи Юрий исполнял неукоснительно. После обеда в Кидекше всё замирало. Люди разговаривали шёпотом, ступали неслышно, чтобы ненароком не потревожить покой князя. Даже собаки не лаяли и петухи не кричали.

Кто же там шумит на дворе - такие громогласные и дерзкие?

Учуяв шевеленье в ложнице, в приоткрытую дверь заглянул комнатный холоп Илька.

- Сбегай узнай, кто там...

Мягко зашелестели удаляющиеся Илькины шаги. Как и положено комнатному холопу, Илька носил сапожки без твёрдой подошвы и подковок - бесшумные.

Юрий сам натянул длинную, до колен, белую домашнюю рубаху, красные сафьяновые сапоги. Перепоясался, Из ларца с княжескими регалиями достал золотую цепь с медальонами из перегородчатой эмали, возложил себе на шею. Подержав в руках, положил обратно в ларец золотой княжеский венец. Не к случаю торжественность. Кто бы там ни был, должен понять, что приехал не вовремя, нарушил княжеский сон...

Вернулся запыхавшийся Илька, прошептал испуганно:

- Княжич Ростислав Юрьевич... С ним дозорные из заставы на Пахре, а дружины нет...

- Проводи княжича в горницу. Больше никого звать не надо.

- И боярина Василия тоже не звать? - засомневался Илька. Привык отрок, что без Василия князь редко принимает приезжих.

- Сказал - никого...

Юрий Владимирович спустился не сразу. Ходил по ложнице, думал.

Только вчера они обсуждали с боярином Василием, как поведёт себя великий князь Изяслав Мстиславич. Предвиделось двоякое, одинаково вероятное.

Если Изяслав и вправду уверовал, что вышел из зимнего похода победителем, то будет продолжать воинствовать, постарается ещё чем-то уязвить соперника.

Если великий князь поймёт, что война закончилась так на так, вничью, то будет являть миролюбие. Показное, конечно, миролюбие, ибо не успокоится Изяслав, пока не обессилит Суздаль...

Неожиданное возвращение Ростислава должно что-то прояснить. Что ж, послушаем...

Ростислав сидел за столом, жадно пил квас из тяжёлого медного ковша. Рядом склонился с корчагой в руках огнищанин Иван Клыгин - подливать, если ещё понадобится.

Ростислав выметнулся из-за стола, рухнул на колени, повинно склонил голову:

- Прости, батюшка, вины мои — вольные и невольные. Прости...