Александр Плоткин - Воспоминания о семьях Плоткиных и Эйзлер

Дядя Федя — профессор МОНИКИ. 1950 год

В общем, жизнь у дяди Феди сложилась полноценной и в профессиональной, и в личной сторонах. Но в каких годах и где протекала эта благополучная жизнь?

Однажды в 1952 году в клинику дяди Феди пришла женщина в резиновых ботах в сопровождении заискивающего перед ней директора клинического института, который, вызвав руководителя клиники, Плоткина Федора Михайловича, представил инспектора района (стоявшую рядом женщину в резиновых сапогах), пришедшего для осмотра клиники. Она прошлась по палатам, нигде не задерживаясь, и в коридоре подошла к шкафам, где хранились истории болезни пациентов. И, обращаясь к дяде Феде, так по-свойски, по-простому сказала: «Профессор, подай-ка мне стул». Она вынула платочек, встала на стул, провела по верху шкафа и сказала директору института: «Как можно доверять клинику и оперировать, где такая пыль!»

Так закончилась карьера хирурга — профессора, главного хирурга московской области и т. д. и т. п. Когда закончилась эта вакханалия с врачами-евреями-убийцами, дядю Федю пригласили снова в МОНИКИ, но он отказался. До конца своих дней он работал в редакции издания РЖ (реферативных журналов) как руководитель томов «Медицина». Умер он в 86 лет, так же как мой отец, его брат, сломав шейку бедра.

Девичья фамилия моей мамы — Эйзлер. Вероятно, корни этой фамилии — где-то в немецких землях.

В воспоминаниях о Плоткиных я уже упоминал о том, как произошло знакомство моего отца с Абрамом Ефимовичем Эйзлером. Именно А. Е. Эйзлер познакомил моего отца с семейством Эйзлер. Поскольку отец оказался после учебы в Париже во время войны в Петрограде впервые, у него не было в этом городе знакомых, и было кстати приобрести знакомство. Семья Эйзлер до отъезда в Петроград жила в г. Полтава. Правда, мама почему-то говорила, что родилась в Чернигове. Глава семьи Ефим (думаю, что Хаим) был музыкантом, играл на скрипке в клейзмеровском оркестре. Мой родственник (муж дочери Абрама Ефимовича, Маши) нашел в интернете сообщение в полтавской газете о постановке оперы во дворце Потоцкого, где упомянуты участники этой постановки и есть фамилия Эйзлер. Жена Ефима Эйзлера, моя бабушка, которую я помню, единственную из всех бабушек и дедушек, Ольга Яковлевна, была простой еврейской домохозяйкой, без образования, но, как многие еврейские бабушки, тихой и скромной женщиной. Ее заботой был дом, дети. Помню, мама рассказывала, что Ольга Яковлевна раз в неделю ездила на базар в Полтаву покупать продукты, для чего брала у мужа один рубль. Этого хватало на скромное питание, и хотя семья жила небогато, но все дети учились. Самым способным в учебе был Абраша. Моя мама Мария Ефимовна, по ее же рассказам, была не очень прилежной ученицей. Она окончила только 4 класса и больше учиться не захотела. Но все дети были очень музыкальны и играли на фортепьяно. И моя мама тоже.

В 19.. году умер отец Эйзлеров, и тогда брат Ольги Яковлевны, матери Эйзлеров, привез их из Полтавы в Санкт-Петербург. Он стал опекать эту семью, и, будучи очень состоятельным человеком (купец Первой гильдии), он обеспечивал учебу детей и достаточный уровень жизни семьи. Именно благодаря его финансовой помощи тетя Лиза поступила и училась в Петербургский консерватории, дядя Абраша поступил в Технологический институт, причем пройдя отбор для еврейских абитуриентов по пятипроцентной норме, что доказывает его незаурядность.

Есть фотография семьи Эйзлер еще полтавской жизни: отец, мать семьи Эйзлер и их дети: Лиза, Абрам, Мария, Паша (Путя), Яша.

Семья Эйзлер — слева направо: тетя Паша, бабушка Ольга, моя мама Мирьям, дедушка Хаим, дядя Абраша, тетя Лиза, дядя Яша

История брата Ольги Яковлевны (не помню его имени, но знаю, что девичья фамилия Ольги Яковлевны Марьенфельд, возможно, и его фамилия такая же). Во время начала строительства Транссибирской дороги он нанялся подрядчиком на подвозку щебня для железнодорожной насыпи. Затем круг его деятельности расширился, и в конце концов он стал подрядчиком большого участка дороги, что и было путем к накоплению состояния. В конечном счете он стал купцом первой гильдии, и это давало возможность жить в Санкт-Петербурге. На свободные деньги он построил в Санкт-Петербурге доходный дом. Дом и сейчас выглядит весьма солидно — на углу Таврической ул. и ул. Кирочной. Вот в этом доме он поселил семью Эйзлеров, выделив им квартиру.