Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

– Это хорошая идея, – говорит Джейни, немного кашляя. – На пасхальной неделе.

Не будь я так поглощена наблюдением за Недом, а именно попытками увидеть за наигранной радостью истинные чувства, что он испытал, услышав новость о ребенке, понять, страшно ему или нет, то я бы заметила, что Джейни выглядит бледнее обычного. Она откашливается в рукав, и на ткани остаются красные брызги крови.

– Джейни! – с тревогой восклицаю я.

– Ничего страшного, – успокаивает она. – Просто болячка на губе.

Назавтра Джейни слегла в постель, так что мы с Недом встречаемся в ее комнате без лишнего притворства. Каждый день мы заходим к ней после часовни, и сейчас я наконец понимаю, что она больна, что ее яркий румянец и оживленность были симптомами лихорадки.

Врачи говорят, что она поправится с приходом хорошей погоды, но я не возьму в толк, почему они так полны надежд, ведь солнце встает все раньше, птицы начинают петь, а Джейни не становится лучше. Как-то утром я иду в ее комнату сразу после службы, однако дверь закрыта, снаружи сидит ее фрейлина с красными глазами.

– Она спит? – интересуюсь я. – В чем дело?

Миссис Трифт качает головой, ее глаза наполнены слезами.

– Ох, миледи!

– Джейни! Она что, спит?

Фрейлина шумно сглатывает.

– Нет, миледи. Ночью ее не стало. Я послала за врачами и ее братом, он должен сообщить королеве.

Я не понимаю. Не смогу понять.

– Что вы имеете в виду?

– Ее не стало, миледи. Она умерла.

Я хватаюсь за холодную каменную раму двери.

– Но она не могла умереть. Я видела ее вчера после ужина и ушла, когда Джейни собиралась спать. Да, ее бросало в жар, с ней такое все время, но она от этого не умирает.

Женщина качает головой.

– Увы, бедняжка скончалась.

– Ей всего девятнадцать! – восклицаю я, как будто юный возраст означает, что она не может умереть. Уж мне ли не знать: моей родной сестры не стало в шестнадцать, а нашего кузена-короля в пятнадцать – он был болен, как и Джейни.

Миссис Трифт и я беспомощно смотрим друг на друга, отказываясь поверить в то, что Джейни больше нет.

– Что же мне делать без нее? – жалобно спрашиваю я, будто потерявшийся ребенок. – Как я пройду через все это одна?

– Что вы имеете в виду, миледи? – Она смотрит на меня с тревогой.

Я прислоняюсь лбом к резной деревянной двери, словно надеясь воскресить Джейни, раз она мне так нужна. Я потеряла сестру, потеряла отца, осталась без матери и вот теперь без лучшей подруги.

– Ничего, – шепчу в ответ. – Ничего.

Нед убит горем из-за смерти сестры. Она была его главным советником и самой восхищенной поклонницей. Она первой слушала его стихи, а потом сама читала их ему, предлагая изменить некоторые слова. Она сказала Неду, что я люблю его, еще до того, как узнала об этом от меня. Она была его другом, его доверенным лицом – и моим тоже.

– Это Джейни нашла священника! – вспоминает Нед.

– Это она вселяла в меня храбрость, – подхватываю я.

– Благодаря ей мы поняли, что наша любовь не знает страха.

– Не представляю, что буду делать без Джейни, – говорю я, думая о дворе, полном врагов и притворных друзей с двуликой Елизаветой, самой главной притворщицей, во главе.

– Уильям Сесил предлагает мне ехать во Францию, – замечает Нед, – чтобы присутствовать на коронации нового короля. Это большая честь, но я не хочу сейчас уезжать.

– Не бросай меня! – тут же восклицаю я. – Любимый, ты не можешь меня оставить! Как я буду здесь без вас обоих?

– Джейни советовала поехать. По ее словам, расположение Сесила дорогого стоит. Его дружба поможет нам, Катерина. Он сообщит королеве о нашем браке.

– Да, наверное, – неуверенно соглашаюсь я. – Но сейчас я об этом и думать не могу. Не могу мыслить, как придворный подхалим, когда Джейни только что не стало!

– Надо распорядиться насчет ее погребения, – с грустью говорит Нед. – Уже отправил известие матери и еще раз поговорю с братом. Уильяму Сесилу отвечу, что поеду, если получится, а пока я не уверен.

– Я приду на похороны, – решаю я. – Все знают, что я любила ее, как сестру.

– Ты была ей настоящей сестрой. И она была так счастлива, что вы породнились благодаря нашему браку.

Устроили пышные похороны. Елизавета заставляет весь двор погрузиться в траур по Джейни, признавая таким образом, уже посмертно, их родство через короля Эдуарда, которым в жизни она по большей части пренебрегала. С горечью я думаю о том, что Елизавете не нужны кузины, не нужны наследники – она хочет, чтобы все родные умерли, как и ее мать. Однако роскошные похороны она любит и хоронит родственницу с невиданными при жизни почестями.