Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

– Он не лжец, – быстро вмешалась Джейни. – Возьми свои слова обратно, Катерина.

– Нет лжец, если она так говорит, – вступилась Мария.

– А ты спроси Франсис, что он ей говорил, – бросила я Джейни. – У той самой Франсис Мьютас, вашей хорошей подруги. Спроси у нее, какими сказками он потчует ее. Заодно узнаешь, согласна ли она стать твоей невесткой, потому что я не буду ей никогда!

И я разворачиваюсь и убегаю от них в комнаты фрейлин, торопливо кланяясь трону на пути к выходу. Мне придется сказаться больной, чтобы объяснить свой уход без разрешения. И мне придется лечь в постель, но я как раз хочу там оказаться, чтобы проплакать там весь день.

Моя сестра говорит всем, что я отравилась недопеченным яблоком и что меня стоит оставить в покое. Она приходит ко мне, ведя за собой слугу с подносом, на котором лежит мясо и свежеиспеченный хлеб.

– Я не могу есть, – говорю я, поднимая голову с подушек.

– Я знаю, – отвечает она. – Это для меня. Но ты можешь присоединиться, если захочешь.

Она усаживается на стул возле кровати и подает мне бокал вина с водой.

– Ты порвала с Недом? – спрашивает она. – А то он ходит по двору с лицом красным, как свиная задница.

– Не будь такой вульгарной, – я делаю осторожный глоток. – Мать бы отшлепала тебя, если бы услышала.

– Да, а наша сестра Джейн закрыла бы глаза и принялась молиться о том, чтобы Господь даровал ей терпения, – смеется Мария. – Но что я могу, если он действительно так выглядит.

Она отламывает кусочек булки и протягивает ее мне. Я начинаю понемногу есть.

– Он ухаживает за этой Франсис Мьютас, – говорю я. – Я точно это знаю. Мое сердце разбито.

Мария выгибает свои идеальные брови.

– Ну, ты же все равно не могла выйти за него замуж, – говорит она. – Вы же так и не получили разрешения. А теперь еще эти ужасные известия из Оксфорда. Оказывается, леди Дадли ничем не болела. Она просто упала с лестницы и сломала шею. Мало того, по этому поводу будет проведено расследование!

– Она ничем не болела? Но все говорили… И королева сказала…

– Она упала с лестницы и сломала шею, – повторила Мария.

– Господи! А что может найти расследование?

– Ну, могут выяснить, что произошло на самом деле. Потому что ходят слухи, что она не сама упала, что ее кто-то столкнул! – произнесла Мария с набитым ртом. – А сэр Роберт должен удалиться со двора и принять траур. Он уезжает в свое имение в Кью, а Елизавета мечется по своим комнатам, как голодная волчица. Она не может видеться с ним, не может даже ему писать. Его подозревают в убийстве, и ей нельзя иметь с ним ничего общего. Она никуда не выходит и почти заточила себя в своих покоях. Двор ужинает без нее, и никто не знает, что делать дальше. А он, он уже почти изгой. Все говорят, что он убил свою жену ради того, чтобы жениться на королеве Елизавете, а некоторые добавляют, что королева обо всем этом знала.

Я прихожу в необъяснимую радость от мысли о том, что королева теряет своего Роберта так же, как я разлучаюсь с Недом.

– Конечно, она обо всем знала! В любом случае, она знала, что леди Дадли умрет! Но кто говорит, что Елизавета приложила к этому руку?

– Да сам испанский посол! – напоминает Мария. – А он слышал это от Сесила. Он всем рассказал. Она больше никогда не увидит Дадли, потому что сейчас все говорят, что она знала, что он собирается убить свою жену. И если расследование подтвердит, что он убийца, его казнят, и поделом!

– Они никогда не отрубят голову Роберту Дадли! – горько бросаю я. – Она не допустит этого! Кого угодно, только не его, не ее фаворита.

– Если он убил свою жену, то неважно, кто он, – объявляет Мария. – Потому что даже Елизавета не сможет пойти против законов этой страны. Если расследование в Оксфорде сочтет его убийцей, то она не сможет его помиловать. К тому же он едва ли будет первым из своего семейства, кто закончит свои дни на плахе.

Мария видит, как темнеет мое лицо, когда я вспоминаю о нашей сестре, которая в последние дни своей жизни подписывала письма как Джейн Дадли, и протягивает мне руку. – Я сейчас говорю не о ней. Я никогда не думала о Джейн как о Дадли.

Я качаю головой, неожиданно ясно вспомнив свою сестру и избалованного сынка Дадли.

– В этой семье вообще нет достойных людей, – горько произношу я. – Но Роберт был лучшим среди них.

Мы с Недом снова чужие друг для друга. Я думала, что он бросится ко мне не медля, чтобы молить о прощении, но он этого не делает. Мне так плохо без него, но я не могу заставить себя извиниться перед ним, особенно если не виновата. Я вижу, как он гуляет с Франсис Мьютас, как танцует с ней, и всякий раз, когда они попадаются мне на глаза, горечь и отчаяние накатывают на меня снова и снова. Я горю желанием наказать его за неверность, но пока я причиняю боль только себе.