Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 8

Между ними блуждает молодая красивая девушка. Кажется, это — Любовь.

После разоблачения культа Сталина жизнь в стране стала теплее. Не зря же Эренбург написал свою «Оттепель». И если старшее поколение оттаивало медленно и недоверчиво, то молодежь восприняла изменение общественной погоды как настоящую весну и приняла эту перемену полностью и сразу. И уже никакие развороты власти вспять, разгон Хрущевым молодых поэтов и художников, травля Пастернака и прочие повороты гаечного ключа по часовой стрелке не могли загнать джина свободы обратно в старую бутылку.

Эпоха шестидесятых родила поколение, извините за тавтологию, шестидесятников. Эти неравнодушные люди расположились в обществе как бы в три слоя.

Верхний слой, очень немногочисленный, составляли наиболее решительные противники режима, открыто отстаивающие свои убеждения. Именно такие люди вышли летом 1968 года на Красную площадь в Москве в знак протеста против вторжения советских войск в Чехословакию. И власть отвечала им взаимностью в полной мере: тюрьмами, психушками, высылкой из страны. Были изгнаны Виктор Некрасов, Александр Галич, Александр Солженицын, Святослав Ростропович и Галина Вишневская, этакий рецидив «философского парохода». Вкусили нового ГУЛАГа и также отправились за рубеж Иосиф Бродский и Игорь Губерман, в Горьком фактически под домашним арестом содержался гениальный Андрей Сахаров. В общем, себе на погибель власть своими руками создала диссидентов.

В среднем слое находились люди, распознавшие органическую неестественность и бесперспективность коммунистических идеалов, несмотря на их внешнюю привлекательность. Но это были не бойцы. Они читали самиздат, рассказывали друг другу политические анекдоты и ждали, что будет дальше.

И наконец третья, самая многочисленная группа включала в себя интеллигенцию, молодежь, всех тех, кто не особенно задумывались о будущем страны, но с жадностью и весело пользовались относительной свободой, чтобы читать хорошие книги, спорить, обо всем иметь свое мнение.

Они узнали Хемингуэя и Ремарка, увидели хорошие зарубежные фильмы с Жераром Филипом и Марчелло Мастроянни. Софи Лорен и Джиной Лоллобриджидой, многими другими замечательными актерами и красивыми женщинами.

Оказалось, что там, в загнивающем капитализме, любви и благополучия намного больше, чем страданий и нищеты, что там есть место благородству и милосердию, что там можно быть внутренне свободным человеком, не будучи коммунистом, комсомольцем, пионером или, на худой конец, беспартийным большевиком.

Они оставались советскими людьми, но новыми советскими людьми, без идолов. К официальным носителям марксистской идеологии они уже относились не как к непогрешимым жрецам, а скорее как к персонажам Салтыкова-Щедрина.

И еще характерной чертой того времени стали поэзия и песни.

Это было золотое время задиристых Евтушенко, Вознесенского, Рождественского, Ахмадулиной, ставших кумирами молодежи. Их вечера в Политехническом музее были рассадником вольнодумства. «Поэт в России — больше, чем поэт». Очень точные слова Евгения Евтушенко.

Это было время неорганизованных поэтических тусовок у памятника Маяковскому, где незнакомые молодые люди читали друг другу стихи поэтов серебряного века, в том числе полузапретного Николая Гумилева, и свои собственные сочинения, разного литературного качества, но всегда искренние.

А снизу расширялась, этаким девятым валом накатывала на страну стихия самодеятельных песен. Легли на музыку романтические образы, созданные Михаилом Светловым («Гренада») и Павлом Коганом («Бригантина»). Рождались хорошие, добрые туристические, костровые песни о любви, горах, дальних дорогах. Это песни Ады Якушевой, Юрия Визбора, Юлия Кима, Александра Городницкого и многих других.

По эмоциональному настрою эти стихи Игоря Сидорова, положенные на безыскусную мелодию, можно, по-моему, поставить рядом с «Парусом» Лермонтова.

Как-то незаметно туристические, лирические мотивы стали переходить в гражданские. Наступила эпоха нового для нашей страны жанра — авторской песни с осмыслением жизни, философией добра, отрицанием несправедливости и фальши.