Эптон Синклер - Жатва Дракона

Ланни Бэдд был искусствоведом, и куда бы он ни отправился, он возобновлял свое знакомство с торговцами и делал запросы о частных коллекциях. Это было не просто заработком на жизнь, это был также его камуфляжем. Он всегда держал в своем чемодане всю переписку, и когда в его отсутствие чемодан открывали и проверяли, что происходит сейчас в каждой стране Европы, самый подозрительный полицейский шпион мог убедиться, что посетитель действительно был другом американских миллионеров и действительно может привести реальные доллары в страну, впавшую в нищету.

Никогда не узнаешь, в какой части Франции можно найти художественное сокровище. В грязных древних особняках, которые были рассеяны по этой сельской местности, может находиться какая-то старая работа, ценность которой владелец не понимал. Или там может быть какой-то современный мастер, который бежал из нацистских танков и бомбардировщиков, и теперь был бы рад обменять картину на буханку чёрствого серого хлеба. Ланни прошелся по магазинам фешенебельных дилеров и представился. Посмотрел, что они могли ему показать, и послушал их разговоры о продажах. В его памяти содержался каталог персонажей в Штатах, которым можно сообщить то, что он увидел и услышал. Время от времени он спрашивал цену, качал головой и говорил, что она слишком высока.

V

В одном из кафе на тротуаре посетитель заказал омлет и салат, и, ожидая заказ, наблюдал за публикой на тротуаре, состоящей из нескольких богатых и многочисленных бедных. В Вишистской Франции было несколько миллионов беженцев, и столько же уволенных солдат, которым некуда было идти и нечего было делать. У многих не было приюта, кроме места под деревьями в парке, и не было еды, кроме того, что они могли выпросить или украсть. Сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт родился в праздном классе, и ему пришлось научиться есть пищу и переваривать ее, несмотря на то, что он знал, что вокруг него было много людей, у которых была плохая пища или вообще не было никакой. Его учили, что это их вина. И так или иначе, так было на протяжении веков и будет на века, и с этим ничего нельзя поделать. Ланни больше не придерживался этой идеи и пытался что-то сделать способами, свойственными ему.

Время от времени он смотрел на свои наручные часы. Потом, оплатив счёт, он встал и пошел дальше. В Париже он получил письмо, подписанное Брюгге, и говорившее ему о прекрасной коллекции рисунков Домье, которые продавались в Виши. В добавлении говорилось, что автора письма можно было увидеть в ваннах Санте в два часа дня. Ланни подошел к месту, но внутрь не пошел. Он прогуливался по другой стороне улицы в названный час, и в этот момент он увидел, проходящего мимо ванн темноволосого стройного мужчину в рабочем комбинезоне и блузе крестьянина этих мест. Ланни убедился, что этот человек увидел его, а затем пошёл из города вдоль берегов синего Алье, который течет через эту плодородную землю на север, пока не вольётся в Луару. Под тенью ивы он остановился, и другой человек присоединился к нему, и они пожали друг другу руки. '' Eh, bien, Ланни!'' и '' Eh, bien , Рауль! Как тебе удалось отправить письмо в Париж?''

''У нас есть свои пути'', – улыбнулся молодой человек, испанец, который всю свою жизнь прожил во Франции. У него были изящные черты лица и аскетическое лицо, как будто он не ел в течение длительного времени. Но когда он встретил Ланни Бэдда, он был так счастлив, что кровь вернулась к его щекам, и он показал прекрасный белый цвет своих естественных зубов.

''Я беспокоился о тебе'', – сказал Ланни. – ''Как можно быть в безопасности в этом гнезде интриг?''

– У меня есть документы, они не настоящие, но я в порядке, если полиция не возьмет мои отпечатки пальцев, но я сделаю все возможное, чтобы не попасться им.

– Ты знаешь условия перемирия, Рауль. Французы должны сдавать тех, кого захотят нацисты, и пока Лаваль обладает властью, они это сделают.

– Я знаю, но я работаю на семью, которой можно доверять. Вы не будете настаивать, чтобы я рассказывал о них.

– Конечно, нет. В вашем письме говорилось о Домье, и я полагаю, это означает левую политику. Что ты мне скажешь?

– У нас здесь небольшой центр, и я думаю, что он будет расширяться. Мне нужны небольшие деньги, но в основном я хочу, чтобы вы посоветовали, какова должна быть наша линия. Все сбиты с толку, и главная задача - удержать их от отчаяния.

– Я знаю, Рауль, это ужасно. Мне самому тяжело.

– Какую надежду я могу кому-нибудь дать?