Оскар Хавкин - Дело Бутиных

Бутин снова обращается в Сенат. Уже с жалобой на местные решения. Речь все о том же, все о том же: отменить решение Главного управления, предложить генерал-губернатору потребовать от администрации возвращения захваченного у Бутина имущества, предоставить Бутиным права взыскивать понесенные фирмой убытки с тех лиц и учреждений, что действовали противозаконно.

С этой жалобой Бутин послал не зубастого Шумихина, не представительного Большакова, не терпеливого Шилова, но опять-таки пройду Иринарха.

Он вернулся через месяц, недовольный Сенатом и собой.

— Хороши законы, когда судьи знакомы! — сказал он брату. — По этим департаментам бумаги все на слепых черепахах возят. Курьеры важностью похожи на асессоров, а мелкие чиновники на тайных советников. Утром ногу приподнял, к вечеру приопустил. Вся их работа. Руками не шибко шевелят. Если к весне до сенаторов дойдет, казачка спляшу!

Но совсем без ничего Иринарх вернуться не мог, не в его натуре, не в его свычае. Он был темных дел мастер, бестия, шальной мужик, но полон бескорыстия и преданности. С полуштофом шел на штурм крепости!

— С одним мужичонкой у Егорова в трактире обедали чинно, благородно, три красненькие уплыли с ромом и мальвазией. Мужичонка тертый, при обер-секретаре кассационного департамента состоит, говорит мне под горячительное, что законы — старье обветшалое, а вот искусство и тонкость мошенства — как крючки-закорючки толковать; а у нас что ни сенатор, то свое, от ума или от дури, толкование, а еще обер-прокуроры, товарищи ихние, обер-секретари, и все высоко себя ставят. Все толкуют. Жалоба пришла, скоро ли долго, собирается отделение департамента и начинают толковать, а вашего брата-жалобщика и на кого жалитесь не приглашают и не слушают, доказательства не проверяют. Есть писулька, ее и толкуют. Не толкуют, а толкут. Толчат, значит. О-хо-хо! Так что…

— Так что, Иринарх Артемьич, — с досадой сказал Бутин, — это я и без вас знаю, зря уплыли ваши красненькие, лишь нос выдает, что у Егорова, и у Бубнова, и у Тестова с тем толкователем-умником не раз побывали…

— А я что, отпираюсь? Водил, водил, ага! Еще и в «Саратов» разок сходили, и не зря вовсе, брат дорогой! Он и так и сяк вникал, как мышь взгрызался, говорит, что продвинуть и ускорить там не в его ведении, а по части совета никто на него не обижался, всегда в самую точку попадает. Надо знать, говорит, по какой слабинке вдарить…

— Ну, — заинтересовался Бутин. — Какую же слабинку у этой чертовой администрации твоя сенатская мышь обнаружила? Дельный ли советчик?

— А как же? В самую точку угодил! Биржевой комитет — вот где слабинка! Не было биржи в Иркутске, в биржевое купечество никто не записан! И биржевых старшин и маклеров в Иркутске не водилось, слыхом не слыхали! Так что тех, кто собирал биржевой комитет, чтоб администрацию выдумать, да экспертов выбирал, — их судить надо, за подлог, по статье триста шестьдесят второй Уложения о наказаниях! Во, брат, меня «Саратов» и мальвазия ни разу не подводили! А еще кто ром придумал, тот великим человеком был! А кто потребляет, тот тоже не дурак!

Черт побери, подсказка-то верная! Все же молодчина, брат. О биржевом комитете Бутии давно раздумывал, с него началась вся эта администрационная свистопляска… Не ведал, где в этой катушке кончик нитки сокрыт!

— Что ж, — сказал Бутин. — С кого же начинать? К кому прежде подступиться?

— Как «с кого»? С городского головы. Слава богу, Демидова сейчас нет, а Сукачев хотя Бог умишком обидел, а человек правильный, справедливый и совестливый; раз им, в канцелярию, заброшен запрос, вот вам по запросу в отрет и справочка как есть, без утайки!

— Вы так говорите, брат, будто справка у вас на руках. Где она?

— А как же. Что мои руки, что Арефия Самсоныча! Я ему сразу отписал, как от Тестова в последний раз воротился. Опохмелился и отписал. «Они вас больше губернатора боятся, после “хлебниковского указа”». Он тут же запрос сунул в городскую управу, и вот, Михаил Дмитриевич, что ему ответили.

Бутин прочитал краткий, но ясный ответ городского головы Сукачева: «Законного биржевого комитета не существует. Заявлений ежегодно о посещениях биржи никто не производил».

Сенат был вынужден вновь вернуться к делу Бутиных и более внимательно изучить и содержание предыдущих прошений Бутина.

Сенат рассержен.

Новое решение Сената, принятое в октябре 1890 (!) года, гласило: «По указу Его Императорского Величества… администрацию отменить со всеми последствиями».