Винцас Миколайтис-Путинас - Повстанцы

Ксендз умолк, набил трубку, прикурил от свечи и, шагая по комнате, опять заговорил:

— Уже в те времена по всей Украине славился Тарас Шевченко, певец обиженных и порабощенных, сам вышедший из крепостных. Видел я его, слышал, вместе с украинскими горемыками пел его песни, призывающие восстать, порвать цепи, кровью завоевать вольность. Власти его сослали, сдали в солдаты, десять лет терзали в восточных степях и пустынях. Но он все претерпел. Теперь снова свободен. Вот нам образец, господин Акелевич. Я тоже выбрал горемык, чтоб влачить с ними нужду. Но я не поэт, не певец. Решил стать ксендзом. Кто еще в Литве может ближе подойти к крестьянам, чем ксендз? Я хочу добиться воли для крепостных, хочу, чтобы люди поняли свои обиды, поднялись на борьбу против гнета. Хочу, чтобы Литва вернула себе свободу! Этому делу я посвящаю все свои силы.

Он снова умолк, сел против Акелайтиса и, сосредоточенно разглядывая гостя, заговорил тихо, но убедительно и от души:

— Господин Акелевич, наступает время важных событий. Среди поляков — брожение. Скоро вспыхнет восстание. Мы должны этим воспользоваться. В одиночку ничего не сумеем добиться, а вместе с поляками сделаем немало. Кто знает? Поднимутся бедняки Украины, Белоруссии, наверно, и всей России. Тогда мы одержим победу. Только вместе с горемыками, вместе с крестьянами добьемся победы. Землю и волю крестьянам в освобожденном от императорского ига литовском государстве! Таков лозунг нашего восстания. Господин Акелевич, дворяне, помещики нам не братья. Они боятся и ненавидят мужиков. Только немногие шляхтичи прониклись демократическими идеями. Вот те — нам друзья. Господин Акелевич, перестаньте угодничать перед всякими огинскими, карписами, шеметами, а идите с нами, с простыми людьми!

Взволнованно слушал Акелайтис. Так вот каков этот странный ксендз! Благороднейшее сердце! Он вскочил и горячо пожал руку Мацкявичюсу. Слезы показались у него на глазах:

— Ксендз! Я — с вами! Я уже давно чувствовал, что иду по ложному пути. Я, хлоп, буду бороться за землю и волю! За восстановление Речи Посполитой!

Не понравилась Мацкявичюсу такая внезапная пылкость и слезливая чувствительность Акелайтиса, но ксендз виду не подал: позвал Марцяле, велел приготовить постель для гостя. Тем временем Акелайтис извлек из кармана своего пальто небольшую книжку и передал ее Мацкявичюсу:

— Ксендз, вы рассказывали о поэте крепостных. И у нас есть такой: Кристионас Донелайтис. Поэма из жизни крепостных "Времена года". Полистайте на сон грядущий. Через студента Гуцявичюса я заказал перепечатать ее в Клайпеде. Правильно ли я поступил?

Ксендз взял книжку, зажег вторую свечу, пожелал гостю спокойной ночи и удалился в соседнюю комнату. Усевшись на краю кровати, раскрыл книжку:

Ксендз изумился. Гекзаметр? Виргилиев размер? Продекламировал вслух начало первой эклоги:

…Любопытно, любопытно… И стал читать дальше, пропуская страницы и снова возвращаясь, и с середины, с конца и опять с начала; из его уст вырывались возгласы восхищения и удовольствия: эх, чтоб тебя!.. Чудесно!.. Но местами он брюзжал, раздражался, выходил из себя.

Эк, куда хватанул попик! К чертям такие поучения!.. Опять разливается панам на пользу!..

Захлопнув книжку, задумался. Экая мешанина! Конечно, много поучений. Но елейные назидания в одно ухо входят, из другого вылетают. А остается волнующая правда, которой много в этой книжечке. Хорошо, что Акелайтис заказал ее перепечатать. Образы книжки ярко возникают в сознании Мацкявичюса. Какая темная жизнь у этих униженных, обойденных людей! И все-таки — сколько в них стойкости, трудолюбия, сил, жизнерадостности! Дай им только ученье, свет, хорошую книгу в руки — и не сломить их никакому рабству, не раздавить никакому игу! Вот каковы люди Литвы! Незнакомый Донелайтис протянул ему, Мацкявичюсу, руку помощи, прочел мысли, таящиеся в его душе, и высказал их так просто, образно и ярко.

Мацкявичюс еще раз перелистывает книгу, кладет возле свечи и начинает расхаживать по комнате. Возбужденные чувства, новые мысли не дают ему усидеть. Он думает, как сделать жизнь более счастливой и светлой, как добиться того, чтобы люди сами боролись за такую жизнь. Вспоминает годы учения, прочтенные книги: "Гражина", "Конрад Валенрод", "Дзяды", "Пан Тадеуш" Адама Мицкевича! Они научили его любить Литву, томиться по свободе и вступить за нее в борьбу, А если бы такие книги были на литовском языке! Вооружить светлым сознанием народ Литвы! О поражении Мацкявичюс не задумывается, его не боится. Да и поражение может стать ступенью в дальнейшей борьбе, к полной победе. Таков путь Литвы. И неведомый ему до того Донелайтис загорается как яркий огонь на этом пути.