Винцас Миколайтис-Путинас - Повстанцы

Невзначай повернувшись налево, помещик видит в первом ряду рослого парня с непокрытой головой, с нагло устремленными на него глазами. Лицо его знакомо Скродскому. Где он видел его? Вспомнил! Эта сцена на хлопском дворе в Шиленай… Фамилия, кажется, Бальсис… Первый подстрекатель!.. Откуда он взялся?.. Арестовать!.. Но кто его арестует? И, как тогда, парень сжимает суковатую дубину. Скродский минуту колеблется. В нем борются панская гордость и тревога.

Наконец он заговорил, с трудом владея голосом;

— Итак, царский манифест разрешает вам договориться со мной, выкупить столько земли, сколько находится в вашем владении, и стать свободными хозяевами. Выполняя волю государя, готов вам уступить землю, а вы должны согласиться ее выкупить, как указано в законе. Значит, теперь пан Юркевич вам разъяснит, что нужно сделать.

Помещик уступил место юристу. Юркевич шагнул вперед и заговорил тонким, охрипшим голоском. Прежде всего, он похвалил пана Скродского, соизволившего разрешить крестьянам приобрести в собственность землю — некоторым даже больше, чем они владели до сей поры. Потом воздал должное шиленским хозяевам: они, правильно уразумев дело, через своих доверенных Кедулиса, Сташиса и Бразиса изъявили письменное согласие на об :мен земель и составление выкупных договоров.

Толпа всколыхнулась, загомонила. Сквозь общий ропот там и сям прорывались крики:

— Неправда!..

— Кто их просил за нас расписываться!

— Обмануть нас хотят!

— Не уступим своего поля!

— Не надо нам Заболотья!

А старуха Григалюнене, молодая Норейкене и еще несколько баб позадиристее протолкались к Сташису и Кедулису, грозясь кулаками.

— Иуды бесстыжие!..

— За сивуху душу продали!..

— Лодыри, растяпы! Нешто они о земле заботятся!

— Это Кедулисовы штучки!

— Сташис пану продался!

— И Бразис хорош — связался с лиходеями!

Пан Скродский в изумлении глядел на орущих мужиков. Где их послушание, унижение и страх — все эти исконные чувства, сильнее пут связывавшие темные толпы хлопов? И откуда этот мятежный дух? Мало их еще пороли?! Пан украдкой наблюдает за рослым парнем с дубиной. Ничего — детина стоит спокойно, твердо, расставив ноги, положив обе руки на свою палицу, точь-в-точь как на дворе, когда прикрывал собой девку. Правда, она уже служит в поместье, но что толку…

А люди утихли. Юркевич снова, повысив голос, принялся разъяснять, как полезно для крестьян переселиться. Земля там, правда, немного хуже, но зато ее больше. Кроме того, пастбища, лес, а если поладят с паном, то получат и дрова, и луга для покоса, а в свободное время еще и подзаработают в имении чистоганом.

— Братцы, хозяева, — кричал юрист, — будьте разумны! Последуйте примеру самых старших соседей Кедулиса, Сташиса, Бразиса!

Снова поднялся шум:

— Не желаем!

— Не уйдем со своей земли!

— Надуть нас хотите!

Когда гам притих, Юркевич стал стращать и грозиться. Если шиленские хозяева по-хорошему не договорятся, то пан и без их согласия поступит так, как ему заблагорассудится. Поля будут обменены, и деревне — никаких льгот: ни пастбищ, ни леса!

— Ребята, одумайтесь! — надрывался уже совершенно охрипший юрист. — Пожалеете, но поздно. Я вам желаю добра. Послушайтесь моего совета. Не ждите, пока пан Скродский обратится за помощью к властям.

Тут Юркевич вытащил пачку бумаг и, листая их, продолжал:

— Царский манифест и Положение ясно указывают, что крестьяне и дворовые должны по-прежнему пребывать в послушании пану и беспрекословно выполнять все обязанности. На пана возлагается надзор за соблюдением этих обязанностей, за спокойствием и порядком. Пан сохраняет суд и расправу над ослушниками и преступниками. В течение двух лет со дня обнародования манифеста крестьяне могут заключить договоры на выкуп земли, но только той, которую пан согласится им уступить. Если не желаете, все останется по-старому, и вы по-прежнему будете крепостными. Одумайтесь, жители Шиленай!

Слова эти произвели впечатление. Многие понурили головы, другие озабоченно переглядывались — верить этому пану или нет? Немало глаз было обращено на Пятраса Бальсиса и Норейку — что они скажут?

Пятрас понял опасность. Хитер Юркевич — умеет возбуждать всякие сомнения, кое-кто уже и заколебался. Чтоб хоть сегодня они не соглашались! Нужно выиграть время. А потом в дело вмешается молодой Сурвила.

Сдерживая злобу, Пятрас старается говорить спокойно:

— Жители Шиленай долго думали, пан, и решили: своих пашен не уступать, других не брать. Нужно с паном Скродским договориться, только барин не может наши усадьбы и пахотную землю отобрать. Шиленские хозяева еще обождут. Чего торопиться с выкупом? Еще полтора года впереди. Правда, мужики, чего нам спешить?