Винцас Миколайтис-Путинас - Повстанцы

Скродский удовлетворенно взирает на планы и слушает пояснения Юркевича. Все прекрасно, но позволят ли мужики столь явно себя околпачить?

— Заметят, к чему такая планировка ведет, и откажутся подписать грамоты, — сомневается помещик.

Юрист хитро щурится:

— Напрасные опасения, милостивый пан. Хорошие и дурные стороны подобной планировки скажутся только со временем. В натуре не все так сразу бросается в глаза, как здесь на бумаге. Да и я вам указываю то, что понятно далеко не всякому. Нам важно прежде всего управиться с Шиленай. Посему следует поступать тонко и тактично. Однако куда же пропали эти шиленские баламуты?

Юркевич не раз приглядывался сквозь стекла веранды, но не видел людей ни во дворе, ни на дороге. День выдался не из погожих. Дождя не было, но небо затянуто тучами, под крепким западным ветром шумят деревья, а куст сирени царапает по стеклу веранды.

Скродский начал нервничать. Сталкиваться лицом к лицу с крестьянами он никогда не любил, а тем более сейчас, когда и дело обоюдоострое, и результаты далеко не надежны. Не лучше ли ему вовсе не показываться? Пусть договариваются Юркевич с Пшемыцким, а он только скрепит договор своей подписью. Остановившись на таком решении, он немного успокоился и закурил новую трубку.

Наконец на дороге со стороны Шиленай показалась толпа.

— Идут, — промолвил юрист. — Но почему их так много?

Действительно, шли не десяток-другой хозяев, но множество мужчин и женщин. До веранды не долетало звуков, и казалось, что по дороге шагает толпа немых. Однако всякий мог убедиться, что идут люди сосредоточенные и решительные. Шли они неторопливым, но уверенным шагом, нагнувшись вперед; у многих были в руках дубины, другие, видно, спорили и размахивали руками. Ветер развевал полы расстегнутых сермяг, бабьи юбки и уголки косынок. Некоторые мужчины без шапок, с взъерошенными волосами.

Услышав удивленный возглас Юркевича, подошел и Скродский. Действительно, эта подхлестываемая ветром толпа производит неприятное впечатление, и трудно ожидать от нее смиренной покорности. Скродский в глубине сердца суеверен и труслив. Нет, он не пойдет спорить с этими мужиками! С показным равнодушием он обращается к юрисконсульту:

— Вот и пришли… Что же, пан Юркевич, снеситесь с паном Пшемыцким и с его крыльца разъясните этим людям наши предложения.

Юрист ошеломленно взглянул на помещика:

— Как же это, милостивый пан?! По столь важному вопросу разговаривать в ваше отсутствие? Да они и не пожелают меня выслушать. Единственно только ваш авторитет может удержать их от всяких выпадов. Разумеется, я не отказываюсь осветить вопрос, убедить их юридическими аргументами, но начать должны вы. Вы непременно, непременно должны им показаться.

Скродский не может не признать правоты Юркевича, но, подавив приступ трусости, впадает в новую крайность — решает безоглядно сломить любое сопротивление. Бояться мужиков? Этого еще не хватало!

Пришли управитель с войтом и доложили, что шиленские мужики во дворе ожидают пана.

— Отчего так поздно? — с внезапной яростью вскричал помещик. — Сказано было после обеда, а теперь скоро вечер!

Войт стал дрожащим голосом оправдываться, что действительно велел хлопам явиться сразу же после обеда.

— А почему их так много? Я сказал созвать хозяев дворов.

— Точно так, я вызывал только хозяев, милостивый пан!

— Разогнать! Затравить собаками! Пусть в другой раз приходят! — исступленно вопил помещик.

Но управитель сообщил, что и в других поместьях мужики для переговоров являются всей деревней с бабами и даже с ребятишками. Такое, видно, всех разбирает любопытство. Юркевич учтиво, но настойчиво доказывал, что откладывать нельзя, проволочка только поощрит мужиков к сопротивлению, появятся всякие подстрекатели и шептуны, словом, если начали, то сегодня нужно и закончить. Во избежание шума лучше всего, чтобы войт с управителем привели к веранде одних только хозяев, а другие пусть остаются за оградой.

Это понравилось Скродскому:

— Отлично, Зовите сюда хозяев, а все остальные — пусть ждут во дворе!

Управитель с войтом вышли. Долго пришлось ждать; наконец из-за угла показалось несколько мужчин, однако вслед за ними прорвались все остальные и столпились тут же, у крыльца. Делать было нечего. Скродский открыл дверь и встал на пороге. К нему сзади подошел Юркевич, управитель с войтом стояли на ступеньках.

Помещик окинул крестьян злобным взглядом. Перед ним — Кедулис, Сташис и еще несколько человек постарше, дальше мужики и бабы всякого возраста. Они напряженно глядели на пана.