Николай Пахомов - Первый генералиссимус России [Proza.ry]

«Ноне к зеркалу лучше не подходить, — поглаживая себя перстами по непривычно голому подбородку, решил Шеин. И, успокаивая взбрыкнувшее норовистой лошадкой воображение, мысленно добавил: — Без зеркала можно и обойтись, чай, не баба, чтобы перед зеркалом крутиться да разглядывать себя и так, и этак… Впрочем, и без бороды можно жить, — ехидно добавил внутренний голос воеводы. — Государь, вон, живет — и ничего. Да давно ли и сам без нее жил… Главное, что после всего случившегося с головой не расстался».

Да, это было главное.

К вечеру, как стало известно, из всех прибывших на встречу с царем с бородами остались только думские старцы Тихон Никитич Стрешнев да Михаил Алегукович Черкасский. Остальные напрочь лишились.

И тут же многие, кто подогадливее, не дожидаясь «царской милости», сами начали сбривать упружистую поросль. Плакали, но сбривали.

Отпуская Алексея Семеновича, государь поблагодарил за службу вообще. Особенно за последний разгром степняков под Таганрогом:

— Молодец! Не зря я тебя главным генералом пожаловал. Прадедовой закваски. Это, брат, за версту чувствуется.

И тут же пожурил за мягкотелость в проведении розыска по делу взбунтовавшихся стрельцов:

— По верхушкам прошлись с «князь-кесарем», листву кое-какую пощипали, веточки обломали, а до корней-то не достали. Придется мне самому, как всегда, все исправлять, выкорчевывать.

Пришлось повиниться:

— Уж прости, милостивый государь. Как разумели, так и сумели…

— Ладно, — досадливо махнул тот мощной дланью, — что теперь бить в барабан, когда палочки сломаны, да и шкура содрана. Ступай да помни: новый год справляем у тебя. А то я с «кумпанством» соборным у многих побывал, а к тебе, боярин, все как-то недосуг было. Ты, должно быть, обижаешься?.. — подмигнул игриво-насмешливо: знал, что не всем московским боярам нравились такие посещения, особенно среди ночи. — Готовься.

— Спасибо за честь, — отвесил поясной поклон.

Когда же покинул не только апартаменты государя, как стали величаться комнаты во дворце, занимаемые им, но и само Преображенское, облегченно вздохнул: «Ух, кажись, пронесло… Господь не оставил своей милостью… Могло быть и хуже».

До 1 сентября нового 7206 года осталось буквально пять дней. И за этот срок надо было приготовиться к шумному празднеству. Проще говоря, следовало заготовить такое количество еды и вина, чтобы упоить «до черных риз» весь «Всепьянейший Собор» и его гостей. А это, самое малое, человек сто пятьдесят… И все с такими лужеными глотками, что каждому жбан подавай — мало будет. Но, как говорится, «Бог не выдаст, свинья не съест».

А еще надо было запасти воз восковых свечей, так как гульба могла продлиться и до утра. Такое уже часто случалось. И тогда гостям не в темноте же сидеть…

Кроме всего прочего, стоило подумать и об огненной потехе. Лефорт такую иногда устраивал, к пущей радости государя. Так чем же Шеин хуже Лефорта?! Благо, что воеводский двор на берегу Москвы-реки стоит. И все эти хитроумные фейерверки можно учинить на плотах во избежание пожара.

Как и предполагал Алексей Семенович, первого числа, сразу же после полдника, к нему съехалась чуть ли не вся хорошо выспавшаяся боярская Москва. Многие, следуя веяниям времени, прибыли с женами и старшими детьми. Молодой поросли пора уже была и себя показать, и на других посмотреть.

Хорошо, что день был погожий — столы поставили не только в хоромах, но и во дворе. Получился не рядовой праздник, а пир, как во времена князя Владимира Красное Солнышко. Только пир устраивал не князь киевский, а боярин московский.

До прибытия государя все вели себя чинно. К хмельному зелью если и притрагивались, то аккуратно, едва касаясь губами. Знали, что Петр Алексеевич не любил, чтобы напивались допьяна без него. Никакой корысти в том для него не было. Просто государю хотелось лично увидеть, кого и как разбирает Ивашка Хмельницкий или эллинский бог Бахус, в честь которого и устраивались застолья. И, главное, кто и что при этом болтает. Известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Многие из бояр средней руки были бородаты. Старины придерживались. «Зря это они с бородами на званый пир пожаловали, — глядя на бородачей и непроизвольно теребя себя за голый подбородок, подумал Шеин. — Государь непременно на этот факт обратит внимание». Однако вслух мыслями своими ни с кем не поделился. Ни к чему портить гостям праздник раньше времени. И без него есть, кому это сделать наилучшим образом.