Кристофер Бакли - Охотник за судьями

— Спокойной ночи.

— Это клевета!

— Спокойной ночи, Балти.

— Как… почему вы меня так называете?

— Но ведь вас и мистер Пипс так зовет, — зевая, сказал Ханкс. Он повернулся на бок и натянул одеяло на голову. — Сладких снов. Разбудите меня, если индейцы перережут наш якорный канат.

Балти продолжал дуться в вечерней прохладе под неутешительными звездами.

— А об этом губернаторе мне что-нибудь следует знать?

Балти и Ханкс достигли Гилфорда и теперь стояли у порога резиденции нью-хейвенского губернатора Уильяма Лита.

— У него в родне тоже есть цареубийцы? И не прервут ли нашу трапезу дикари с корзинкой отрубленных голов?

Ханкс не обратил внимания на издевки:

— Лит препятствовал охоте за Уолли и Гоффом. По всей вероятности, скрывал их в подвале этого самого дома. Когда до Лита дошли вести, что Его Величество недоволен, Лит пересрал и написал ему покаянное письмо. О чем это вам говорит?

— Что он предатель.

— Нет, Балти.

— Не смейте меня так называть. Это имя — для друзей, а вы к их числу не относитесь.

— Это говорит нам о том, что он слаб. И боится короля. А поскольку вы носитель королевского приказа, Лит от одного вашего вида снова обосрется со страху. Если только не покажете ему, что вы идиот.

— Вы все сказали?

— Да.

Уильям Лит, губернатор колонии Нью-Хейвен, принимал гостей, рассыпаясь в улыбках и с учтивостью, подобающей положению Балти. Когда губернатор узнал, зачем они прибыли, его лицо осело, как пудинг под дождем.

— Опять искать цареубийц? Но ведь Уолли и Гофф давно сбежали. — И добавил неловко: — Если они вообще тут когда-нибудь были.

— Мм, — сказал Балти строго, как недовольный учитель (тон этот хорошо был знаком ему по опыту).

Он щелкнул пальцами, и Ханкс, повинуясь этому знаку, преподнес губернатору наделяющий Балти полномочиями приказ Короны во всем его великолепии (пергамент, печати и прочее).

Лит изучил приказ. Мужчина в теле, он обильно вспотел. Балти приободрился.

— Конечно, — запинаясь, произнес губернатор, — я буду всячески содействовать. Но я боюсь, вы, мистер Сент-Майкл, проделали такой долгий путь напрасно.

— Сен-Мишель.

— Простите. Однако нам ничего не известно о судьях Уолли и Гоффе.

Балти мерил шагами комнату, оглядываясь по сторонам. Он постучал по стене. Топнул ногой по половице. Лит смотрел круглыми глазами.

Балти ухмыльнулся и произнес загадочно:

— Примите мое восхищение, господин губернатор. Ваше жилище весьма… просторно.

Наутро Балти и Ханкс пустились в путь — от Нью-Хейвена их отделяло еще пятнадцать миль. Ночь они провели на постоялом дворе. Губернатор Лит подчеркнуто не пригласил их переночевать у него.

— Неужели обязательно было заглядывать под кроватку младшей дочери? — спросил Ханкс. — Там бы и кролик не спрятался, а не то что двое цареубийц.

— Я хотел показать ему, что настроен серьезно.

— А в дымоход вы зачем смотрели? Тоже хотели показать, что серьезно настроены?

— В правление Елизаветы католические священники вечно прятались в дымоходах. Оказывается, быть порученцем Короны — чудо как весело.

— У Дэвенпорта я советую вам быть повежливей.

— Почему? Он ведь тоже прятал Уолли и Гоффа?

— Вероятно. Но он тут главный заправила.

— Пускай святоши Новой Англии трепещут пред именем короля!

— Если они и затрепещут, то скорее от ярости. Я рад, что вам весело, но мы сейчас въедем в стан врага. Готового к нашему появлению. Ваш новый друг губернатор Лит наверняка послал гонца, чтобы предупредить горожан. Что же до имени короля, не ожидайте поклонов и реверансов. Здесь короля ненавидят. Возьмите-ка лучше вот это.

Он порылся в седельной суме и протянул Балти пистоль.

— Умеете с этим обращаться?

— А как же.

— Он заряжен?

Балти заглянул в дуло.

— Господи Исусе! — Ханкс выхватил у него пистоль. — Скажите мне, мистер Сен-Мишель, вы хоть что-нибудь умеете?

— Но не станут же они стрелять в посланца короля. — Балти шмыгнул носом. Некоторое время они ехали в молчании. Наконец Балти произнес: — Или станут?

— Скоро узнаем.

Лес по краям королевской большой дороги расступился, и путники увидели Нью-Хейвен, лежащий у излучины огромного залива.

Город имел необычную планировку — он состоял из девяти квадратов, причем центральный играл роль общинного луга. По замыслу основателей, этот план символизировал лагерь евреев в пустыне, а также храм Соломона и Новый Иерусалим из Откровения Иоанна Богослова. Все это должно было вдохновлять обитателей города, принявших самоназвание «святые», на праведную жизнь.