Кристофер Бакли - Охотник за судьями

— Я на будущей неделе еду в Портсмут, — небрежно сказал он.

— В самом деле?

— Гм. Чтобы окончательно снарядить эскадру полковника Николса.

— Да? Очень хорошо.

Даунинг что-то читал и почти не слушал. Пипс попытался привлечь его внимание:

— У меня есть письма, которые я хочу передать полковнику Николсу для нашего мистера Сен-Мишеля.

— Для кого?

— Для моего шурина. Того самого, которого вы отправили в Новую Англию. Чтобы арестовать цареубийц, Уолли и Гоффа.

Даунинг поднял взгляд от бумаг:

— Ах да. Наш неустрашимый охотник за судьями. Я и забыл. От него доходили какие-нибудь вести?

— Нет. Но мне пришло в голову, что экспедиция полковника Николса, административная инспекция колоний, может иметь нечто общее с миссией мистера Сен-Мишеля.

— Общее? — Искорка интереса.

— Вдруг мистер Сен-Мишель найдет что-нибудь интересующее полковника Николса.

— О, не думаю. В любом случае вашему грозному шурину поручено донимать своей особой жителей Нью-Хейвена. Вы мне клялись, что донимать ближних — его особый дар.

— Да. Я не сомневаюсь, что он уже пронял их до печенок, так что они решили перебраться в Новые Нидерланды.

— Нет-нет, — со внезапной резкостью сказал Даунинг. — Этого никак нельзя допустить.

— Я лишь шутил. Почему же?

— Чтобы жители Новой Англии начали заключать союзы с жителями Новых Нидерландов? От сего нам точно не ждать добра. Согласно полученному нами отчету, некие ньюхейвенцы, возроптав против коннектикутских властей, желают основать новое поселение. Новый Ковчег, так они его зовут. Пусть лучше сидят в Коннектикуте, у нас на глазах, чем шляться где-то и вступать в союзы с Петером Стёйвесантом.

— В таком случае я велю своему шурину уязвлять их не слишком сильно, чтобы не толкнуть в объятия сыроделов. — Пипс поклонился. — Значит, я еду в Портсмут. Если ваша светлость имеет какие-либо послания к полковнику Николсу, я их с величайшей охотой передам.

— Для сего у нас есть гонцы.

— Но мне это не составит никакого труда. Я ведь сам туда еду. — Пипс улыбнулся. — На службе Его Величеству для меня ни одно дело не зазорно.

— Вы весьма преданный слуга. Очень хорошо. Приходите сюда завтра утром. Флотт передаст вам депеши для Николса.

Балти проснулся под хлопанье крыльев летучих мышей. Он ахнул, потом вспомнил, что находится в месте, где следует ожидать появления летучих мышей, а именно в пещере.

Он сел. Ханкс у входа в пещеру поддерживал огонь в небольшом костерке. Они наконец-то сделали привал после двадцати четырех часов в седле, как раз когда край неба порозовел. Сейчас солнце садилось. Балти проспал весь день. Он вспомнил слова Ханкса: отсюда не более полудня пути до Хартфорда, который Ханкс называл также «Хооп» (Балти не запомнил почему).

— Я дам вам поспать. Нет необходимости ехать в темноте. Мы выедем в Хооп с первыми лучами зари.

— Так мы едем в Хартфорд или в Хооп? Хотя мне все равно.

Ханкса, кажется, забавляло, что Балти дуется.

— Хартфорд, Хооп. Называйте как хотите. Хооп — старое имя. Так назвал форт Адриен Блок, голландец. «Дом надежды» — Хёйс де Хооп. А Хукер переименовал его в честь английского города, где сам родился. Здесь большинство мест носит уже второе имя. Третье, если считать индейские названия. По справедливости надо бы. Здешнее племя, подунки, зовет это поселение «место черной речной грязи». То есть участок плодородной земли. А теперь оно зовется в честь английского городка. Может, когда-нибудь вы, французишки, переименуете его в Новый Париж.

— Я не француз. Я англичанин.

— Я собирался подстрелить какой-нибудь дичи на ужин, но заснул. Вот. — Он швырнул Балти мешочек сушеных фруктов.

Пещера была просторная, с высокими сводами. Вход располагался на крутом склоне примерно в сотне футов над землей. Ханкс был здесь как дома. Впрочем, он, кажется, везде был как дома.

Балти подошел к Ханксу и сел рядом. Зев пещеры смотрел на лес, где оглушительно трещали птицы, устраиваясь в сумерках на ночлег.

— Здесь можно спрятаться от этих… как вы их назвали? Кулуары?

Ханкс хрюкнул от смеха:

— Я полагаю, в кулуарах удобно прятаться от кугуаров.

Он жевал сушеные фрукты и оглядывал пещеру, пронзенную лучами умирающего солнца.

— Здесь однажды укрылась влюбленная пара, — сказал Ханкс. — Лет тридцать назад? Да, тридцать. Видите вон там, где вы спали, на камнях темное пятно? Там как раз он и умер. Пятно — это его кровь. Это все, что от него, бедняги, осталось.