Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

Князь Даниил, расстроенный известием о казни братьев Хитрых и пленении родителей Пантелеймона и Кирилла, хотел было трубить общий сбор и выступать против супостата, однако Семён Андреевич и Севастьян Хитрых его остановили. Последний предложил снарядить небольшой отряд человек в тридцать, чтобы, появившись у стен Воргола, вызвать на переговоры князя Олега или Рвача и предложить им выкуп за отцов дружинников.

— Хотя это вряд ли удастся, — почесал бороду Севастьян, — но попытаться можно. Я сам готов идти под Воргол.

— Хорошо, — согласился Даниил. — Но будь осторожней, не поймайся на какую-нибудь уловку Олега. И береги людей.

— Я понял, княже, буду начеку...

Не за горами уже была распутица. С запада подул тёплый ветер. Снег всё рыхлел и рыхлел. Севастьян, увидев стены Воргола, остановил отряд и подозвал Пантелеймона с Кириллом.

— Нужно объехать вокруг города. Может, как-нибудь удастся проникнуть за стены и освободить ваших отцов. Ну-ка разведайте, да на рожон не лезьте и смотрите не попадитесь. С Богом!..

Однако, как ни осторожничали парни, сторожа на стенах детинца их не только увидели, но и угадали.

— Ефим Матвеевич! — прибежал один к Рвачу. — Там сыновья стариков из Чернолеса, аки тати, вдоль стен ползают!

— На брюхе? — удивился Рвач.

— Нет, на конях.

— На конях? Так они могут ускользнуть! — заволновался Рвач. — Надо их как-то сюда заманить... Ага, вот как! Савелия с Матвеем на стену, быстро!..

Толкая взашей, из тёмной вывели Савелия и Матвея и потащили к детинцу.

— Чего они от нас хотят? — растерянно спросил Савелий Матвея.

— Чего хотим? — осклабился Рвач. — А вот чего. Тут ваши щенки поблизости шастают, и вы со стены щас позовёте их в гости.

— Не бывать тому! — закричал Матвей. — Июда! Искриёт! Ты сдохнешь самой поганой смертью! Ты есть гад ползу...

— А ну-ка, Мирон, — перебил Матвея Рвач. — Всыпь этому поганцу пару длинников, а посля и к сынкам пойдём... Эй! Молокососы! — заорал во всю глотку со стены Рвач. — Вот они, ваши псы-отцы! Посмотрите на них!

Ребята, вздрогнув, глянули на стену и обомлели. Пантелеймон всхлипнул:

— Господи, Кирюха, что же делать?! Погубят их супостаты!..

Но Кирилл не успел ответить. Матвей с Савелием неожиданно и для сыновей, и для своих мучителей, связанные, кинулись вниз со стены.

— Стреляй! Стреляй! Убегут! — яростно завопил Рвач.

Полетели десятки стрел, и многие достигли цели. Пантелеймон с Кириллом бросились было на помощь старикам, но град стрел встретил и их, и дружинники отступили. И тут Рвач понял свою оплошность. Ошибкой было стрелять в беглецов. Надо было подпустить к ним сыновей, а уж потом... А теперь Пантелеймон с Кириллом скрылись в лесу. Погоню снаряжать не стали, опасаясь засады.

— Сдохли без толку, тати проклятые! — выругался Рвач, глядя на трупы своих недавних спасителей. — Что теперь князь скажет?

И опасения его оправдались. Олег был взбешён. Как безумный метался он по палате и несколько раз врезал Рвачу по его мясистой роже, до крови расквасив нос. Рвач после каждого удара утирался белым платком и молчал. Молчал до тех пор, пока князь не схватил татарскую саблю. Увидев в руках Олега смертоносное оружие, Рвач взвыл и рухнул на колени, моля о пощаде.

— Не губи, княже, свово верного пса! Я всё исправлю! Я приведу на твой суд этих выродков!

— Как исправишь, собака липецкая? Где их матери?

— Дома. Привезти?

— У тебя дома?

— Нет! У себя!

— Вот пень безмозглый! — ещё пуще рассвирепел Олег. — Думаешь, они всё ещё там сидят, тебя дожидаючи? Езжай и без матерей этих негодяев не возвращайся! Как хочешь выманывай их из Дубка, но чтоб тута были! Два дня тебе сроку!

— За два, боюсь, не управлюсь, княже... — робко подал голос Рвач.

— Управляйся! И убирайся, пока я те голову не срубил! — замахнулся саблей князь. Глаза его сверкали такой яростью, что у предателя от ужаса застыла в жилах кровь, и он быстроногим оленем выскочил из палаты.

Вбежав в свой терем, приказал первому же встречному холопу:

— Собирай людей военных! В поход выступаем!

— В какой поход? — опешил холоп.

— Молчать! — взревел Рвач. — Собирай, говорят! Десять человек, кто со мной в Чернолес ездил!..

Отряд выступил в Чернолес в тот же день. Рвач с замиранием сердца открыл знакомую калитку Матвеева двора, и... взгляд его упал на заколоченные крестом двери и окна. Двери и окна Савельевой избы также были забиты. Рвач похолодел — в Дубок не сунешься, там верная гибель. Однако и возвращаться к Олегу смертельно опасно. Мелькнула мысль о бегстве в Ногайскую орду к Ахмату, но вдруг его там нет? Кто тогда приютит отверженного всеми беглеца? Может, податься к Самуилу в Сарай? А примет ли его Самуил? И если примет, то кем? Холопом? Но он не привык ходить в холопах!..