Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

Скоро весть о случившемся дошла до князя Александра.

— Дёжкин отпустил Рвача?! — опешил князь. — Сюда Дёжкина!

Палач появился немедленно.

— Кирей! — рявкнул Александр. — Ты, мерзавец, отпустил Рвача?!

— Что?! — выпучил глаза Дёжкин. — Да удавил я его!

— Тело не нашли, вот только супонь, которою был связан! — Князь сердито махал перед носом гиганта обрывками верёвки.

— Я задушил его, — продолжал стоять на своём Кирей. — У него шея хрустела!

— Так куда ж он делся, коли хрустела? — Александр повернулся к боярину Семёну. — В погоню! Немедля, иначе этот ирод Севастьяна, Пантелеймона и Кирилла продаст. А в Ворголе у них родственники.

— Ну, за ребят волноваться нечего, — пожал плечами старик. — Они родом из какого-то дремучего Чернолеса.

— Всё равно догнать! — закричал Александр. — А жена, братья Севастьяна? И вообще, не должна эта мразь по земле ходить!..

Увы, Рвач был не только живуч как кошка, но ещё и хитёр как лиса. Проковыляв несколько часов, он остановился и подумал: «Погони не избежать. Нужно идти ночью, а щас спрятаться и отдыхать до темноты».

И он нашёл укромное местечко — забросал неглубокую яму листьями, зарылся в них и полузабылся в горячечной дрёме. Смутно слышал звуки погони, показалось даже, что кто-то прошёл совсем рядом. Но, обладая незаурядным хладнокровием, Рвач ничем не обнаружил себя и аж дыхание на время приостановил. А когда шум затих, он уснул, да так сладко, что даже всхрапнул, однако храп свой услышал и, проснувшись, испугался. Но было тихо. Сквозь тонкий слой бурых листьев Рвач ощутил тепло солнечных лучей.

«Ещё не стемнело, — подумал. — Надо ещё поспать». Долго лёжа в одном положении, беглец снова почувствовал жгучую резь во всём теле и отёчность в конечностях, но пошевелиться не смел. «А вдруг кто поблизости выжидает?» — С такими мыслями снова уснул.

Проснулся Рвач от холода — на его одеяло из листьев упал мороз. Уже стояла глубокая ночь. Рвач осторожно выбрался из своего логова, морщась от боли, поднял глаза к небу, нашёл Большую Медведицу, Полярную звезду и, оставляя её чуть позади справа, стал выбираться из зарослей на лесную тропу. Пройдя немного, услышал впереди топот копыт. Это возвращалась ни с чем погоня. Рвач сошёл с тропы и спрятался за толстым дубом. Всадники ехали медленно и переговаривались.

— Если мы его не найдём, то не миновать беды, — сказал один. — Всех продаст.

— Кого он продаст?! — удивился другой.

— Дурак! — рыкнул первый. — Пантелеймона с Кириллом! Да и меня он видел и наверняка знает мою родню.

«А-а-а, Севастьян Хитрых... — догадался Рвач. — В Ворголе-то думают, он у татар в плену, а он вона где!.. Так вот кто помог сбежать Демьяну! — внезапно осенило Рвача. — А теперя за родню забеспокоился, гад...»

Рвач погрозил кулаком вслед отряду липчан:

— Ужо князь из Орды воротится, он вам покажет кузькину мать! — Плюнул и пошёл своим путём. Его мучил голод, с водой же было легче. По дороге попадались маленькие речушки, ручейки и лужицы. Лед уже покрывал их лёгким панцирем, беглец разбивал его, напивался и шёл дальше, пока не наступил рассвет. С первыми лучами солнца он снова отыскал в зарослях укромное место, зарылся в листья и проспал целый день.

— Так ты, Кирей, не отпускал Рвача? — вновь и вновь задавал палачу один и тот же вопрос князь.

— Александр Иванович, да как же я мог тебя ослушаться! — непривычно робко отвечал Дёжкин. — Удавил я его! У него и шея хрустнула, и изо рта пена пошла. Бездыханного на землю бросил. Может, кто из ихних подобрал и в Воргол отправил?

— Ну ладно, Кирей, я тебе верю, — безнадёжно махнул рукой князь и глазами показал на дверь.

Когда Дёжкин вышел, Александр Иванович устало посмотрел на бояр:

— Что скажете? Пантелеймон с Кириллом не отлучались?

— Пантелеймон зачем-то в Ярославы просился, — отозвался Семён Андреевич, — но я не пустил. Они оба у меня всё время, считай, на глазах были. Да и какой смысл им сначала выкрадать Рвача, а потом, убитого или искалеченного, возвращать обратно?

— А что о Кирее думаешь? — поморщился князь.

— Думаю, правду говорит, — немедля ответил старик. По привычке почесал бороду и добавил: — Тут, видать, одно из двух: либо Рвач живучим оказался и, очухавшись, ушёл, либо его труп и впрямь воргольцы подобрали.

— А почему тогда они его живого у Дёжкина не отбили? Ведь Дёжкина можно было стрелой убить, — задал резонный вопрос князь.

— Я тоже об том мараковал, — согласился Семён Андреевич. — И потому первое предположение кажется более верным. Если б его кто попытался увезти, мы б их настигли — с такой ношей далеко не уйдёшь. А так — просто оклемался и ползёт сейчас через чащу в Воргол, а это опасно.