Аркадий Чудновский - Все начиналось с детства

Почему—то гусиный жир местные жители очень ценили.

Я вспомнил детскую игру — Гуси, Гуси! Га — Га — Га!

Есть хотите? Да — да — да!

Интересно, когда гусь один, без своей компании, он не

гогочет.

Я спрашивал у соседей, почему их гуси ходят зимой

босиком. Им надо сделать обувь на лапы, чтобы они не

мерзли.

На заводе был клуб, в котором показывали фильмы,

выступали приезжие артисты. В нем часто бывали и

концерты самодеятельности. На этих концертах папа очень

красиво высвистывал различные мелодии. А мама приятным,

бархатным голосом пела солисткой в хоре. Она была самая

красивая.

А дома она любила петь печальную еврейскую песенку.

Я помню только первые строчки:

— «Соня на балкон стояла

— И слезы капали из глаз…»

Дальше пелось о том, что внизу под балконом, стоял ее

возлюбленный. Им не суждено было быть вместе, т.к. она

была «фарфор», а он простой «фаянс».

…Папа, ещё до школы, учил меня азбуке, чтению

и решению простых задач. Народная мудрость говорит:

«Учение в детстве, как резьба на камне», а «Воспитание есть

своего рода второе рождение, без которого первое едва ли

имеет смысл».

В 1936 г. меня отвели в школу. Так, как я уже знал больше

других ребят, то мешал им заниматься, показывая, какой я

«умный». Поэтому с третьей четверти, в январе 1937 года,

меня, по решению педсовета, перевели во второй класс.

Но дети не заметили какой я «умный» и дразнили меня:

«Аркаша, манная каша!»__

То, что я, благодаря папе, закончил за один год два класса, в

будущем имело большое значение. Об этом написано впереди.

При этом он говорил мне, что я всегда думаю с опозданием.

А еще папа научил меня раскладывать некоторые слова:

Оклад Окурок

Клад Курок

Лад Урок

Ад Рок

Что делает КГБ в 1937 году — усердно «бдит» по всей

стране, в том числе и в маленьком городе Сокол по принципу:

«Был бы человек, а дело создадим». Чем больше осуждённых,

тем больше зарплата, награды, повышение по службе. Именно

в соответствии с духом времени были арестованы в г. Сокол

все руководящие работники завода молочных консервов.

КГБ совершенно лишило смысла пословицу — раньше

сядешь, раньше выйдешь. Люди «садились» и не знали когда

они выйдут и выйдут ли вообще.

20 августа 1937 г. папу вызвали в «органы» к какому—то

часу. Они находились на другой стороне реки. Для переправы

с одного берега реки на другой служил паром. Это занимало

много времени. На реке был заводской причал с катером и

лодками. На одной из них папа переплыл реку. Его уже ждали

и сразу арестовали. Лодку чекисты перевернули и пустили по

реке.

В такой ситуации папа оказался беспомощным, как и его

лодка.

Только на это изверги из Комитета Госбезопасности и

были способны. Они, наверное, и паром перевернули, если

бы папа на нем приплыл.

Мы не знали куда папа исчез, думали, что утонул. Мама

теряла рассудок из—за этого. Она писала во все инстанции,

какие только возможно было, чтобы узнать о судьбе папы!

Когда маме сообщили, что папа жив и арестован, мы

вернулись в Одессу.

Опять я увидел около вокзала много лошадей

запряжённых в коляски. Я уже знал, что они называются

«брички». У них было четыре больших колеса на рессорах,

чтобы во время езды не трясло. Сзади сидение для

пассажиров и откидной верх на случай дождя. Перед задним

сидением была откидная скамейка. На ней может сидеть ещё

два человека. Кучер сидел впереди, на облучке, а чемоданы

привязывались ремнями сзади брички. На такой бричке

мы приехали домой в свои две комнаты в коммунальной

квартире. К нам, в проходную комнату, подселили женщину,

муж которой тоже был арестован. Часть комнаты отгородили

шкафом и занавеской. К счастью, она оказалась приличной

женщиной, но от этого было не легче.

Мне уже было девять лет. Мама устроилась работать

бухгалтером на фабрику женского белья им. Крупской, а я