Кирилл Богданович - Ставление города у Красного Яра

Может, и невелик был острожек — сажен пятьдесят-шестьдесят по каждой стороне, да дорог казакам: потому, первое, — сами ставили его, а другое — дале их никого из русских людей не было в сих местах.

Федька с Афонькой постояли, полюбовались.

— А еще много ладить, — молвил Федька. — Обламы [8] Облам — выступ в городской крепостной стене. ставить, да ров копать, да вал сыпать.

— Много, — согласился Афонька.

И они пошли к становищу, где горели костры, двигались в сумраке тени. Доносился гомон людской. Пахло варевом.

— А сколь уже сделано… — вновь начал Федька.

— Тож много. Так ить нас-то, почитай, три ста тут. Чо уж…

— А сколь бы ни было. Все едино — быстро мы острог ставим.

— Как не быстро, коли воевода понужает все…

Да, что верно, то верно. Невдаве пришли они сюда, на Красный Яр. Еще не стерлось в памяти, как гуляли по городу Тобольску…

Шагая в сгущавшейся теми, Федька с Афонькой вспоминали, как попали сюда, в Тюлькину землицу на речке Кача.

А дело было так.

Шатался однова Федька на торжище с утра самого промеж люду разного.

Народ на торжище всякий. И молодой, и старый. И мужики, и бабы; служилые — стрельцы да казаки; пашенные [9] Пашенные — занимавшиеся хлебопашеством крестьяне; посадские — жители посада, пригородной слободы, в основном ремесленники; гулящие — вольные, без определенных занятий. и посадские — русские и новокрещенные; гулящие люди; женки казацкие и стрелецкие.

Глазел Федька по сторонам: покупать-то ему не на что было — поиздержался да прожился весь. Глядел на товар красный в лавках и на рундуках, что люди торговые выставили, на мягкую рухлядь [10] Рухлядь — рушимое (движимое) добро, пожитки, скарб. Мягкая рухлядь — пушнина. , что люди промышленные в тайге добыли, глядел на хлебные торги, на кузнецкие поделки, на оружейников.

И только хотел Федька вспять поворачивать, чтоб до слободы идти, где жилье имел, как услышал — тулумбас [11] Тулумбас — большой барабан. бьет. Протискался. Увидел — бирюч [12] Бирюч — вестник, глашатай. стоит дюжий, борода — что помело, из-под бровей лохматых глаз не видать — и оглашает по торжищу, в грамоту глядючи:

— …Указал государь-царь и великий князь Михайло Федорович всея Русии в Качинской землице на Красном Яру поставить острог… И для того острожного ставления велено прибрать вновь в Тобольску и в иных сибирских городах атаманов и казаков, и свое государево денежное и хлебное жалованье велел им оклады учинить…

— Ты гли-ка, жалованье денежное, — сам себе сказал Федька и стал слушать дальше, что выкликал бирюч.

А тот оглашал, чтоб вольные люди всякие шли в государеву службу, в казаки, в Качинскую землицу для того острожного ставления. А государева жалованья на платье и пищали [13] Пищаль — длинное и тяжелое ружье, заряжаемое со ствола. велети из казны дать. А послать тех новоприбранных атаманов и казаков из Тобольска в ту Качинскую землицу указал государь с Ондреем Дубенским…

Дослушал Федька указ до конца и потом враз за бирючом — на воеводский двор. А за ним еще несколько, и осередь них один молодой мужик пошел, из вольных же, как он, Федька, из безденежных же людей, Афонькой звать сказался.

Вот так и поверстались они в полк к воеводе Ондрею Дубенскому на острожное ставление, указаны были денежные оклады и государево хлебное жалованье: деньгами по пяти рублев на год, да ржи пять четей [14] Четь — мера веса для сыпучих тел, около девяти пудов. с осьминой, да круп одна четь, да соли пуд три четверти. А выдавали жалованье на два года вперед. Да еще жаловал царь людей охочих, кто в Тюлькину землицу шел, припасом для огненного боя: свинцом да зельем [15] Зелье — порох. .

Получили Федька с Афонькой задатку малую толику на прокорм да одежонку, поставили кресты в столбце у дьяка, погуляли в кружале [16] Кружало — кабак. царевом три дни.

Сидели Федька с Афонькой за столом дощаным, не строганым, на лавке деревянной. Что с денег тех, какие получили они? Их, денег тех, хоть еще столь, да еще пол столь, да еще четверть столь — все едино не хватит, чтоб весь доспех казацкий справить. Чего уж там!

Пили Федька с Афонькой вино с тобольской винокурни, пили не закусывали. Слушали, как поет слепец-странник побывальщину про атамана Ермака Тимофеевича, как он поганого царя Кучума побивал, и думали свои думы.